Пангапу, или Статуэтка богини Кали - Константин Стогний

– Это как?

– Очень просто. Загибаем пальцы на одной руке, а затем на другой. Так что твое племя гораздо перспективнее.

Пиакор оттаяла. Они двинулись дальше. Девушка вдруг тяжело вздохнула.

– Мое племя считает только до двух.

Тут уже пришел черед удивляться Виктору.

– А разве так бывает?

– Люди асаро знают только два слова, означающих числа, – это один – «сакод» и два – «ина».

– А как же сказать, например, «три»?

– Ина-сакод.

– А четыре – ина-ина? – догадался Виктор.

Пиакор кивнула головой.

– А пять?

– Лясанга – кисть руки.

– Ну-у-у… Так… – Виктор срочно пытался прийти на помощь племени асаро. – Это еще круче! Двоичный код! Современные суперкомпьютеры начались с перфокарт Киевского института кибернетики. На них были только единицы и нолики.

– Не может быть! – то ли с гордостью, то ли с недоверием воскликнула Пиакор. – А как это?…

– Позже расскажу. Давай закрепим папуасскую алгебру.

Журналисты шли по джунглям, не замечая стрекочущих на ветках птиц. Виктор быстро и увлеченно учился математике племени асаро.

– Ина-ина-ина – шесть. Ина-ина-ина-сакод – это семь. Правильно?

– Ты впитываешь все как губка. Зачем тебе это, Вик?

Виктор пожал плечами.

– Издам справочник – математика для чайников.

Пиакор улыбнулась.

– Пи, я всю жизнь учусь… Кругозор некоторых людей – это окружность с нулевым радиусом. Они называют ее точкой зрения… Кстати, а как будет «двадцать»?

– Человек с двадцатью пальцами на руках и ногах – анем.

– Анем! – повторил Виктор.

– Анем! – повторил белый какаду на ветке дерева.

Виктор и Пиакор посмотрели друг на друга и засмеялись…

Впереди, между деревьями, замелькали просветы берега реки Флай, прииск был совсем близко.

В сущности, Ок-Теди был небольшим рабочим поселком, расположенным у берега одной из самых шумных и бурных рек побережья, спускающейся откуда-то с гор и где-то там внизу, за зеленой грядой джунглей, впадающей в океан. Жители Ок-Теди в большинстве своем занимались тем, что мыли золото. Здесь сменилось уже не одно поколение старателей, но благосостояние местного населения не улучшалось. Как во всем мире – богатеет не производитель, а посредник. И поэтому домишки Ок-Теди мало чем отличались от деревянных построек Хуанабады. «Простому человеку везде трудно», – думал Виктор, подходя к Ок-Теди. Ему вдруг вспомнились ветхие бараки при рудниках в Сьерра-Леоне, где рабочие трудятся за пять долларов в месяц, хлипкие лачуги масаев в экваториальной Африке, где единственный источник пропитания – саванна и редкий турист, приехавший сделать фотосессию за деньги… А Индия? А Непал?… Эх, да что вспоминать… Надо перевести дыхание и думать о главном.

Прямо у прииска, словно стая грачей, расселись три десятка папуасов, что-то живо обсуждая. Виктор вопросительно посмотрел на Пиакор.

– Проводники. У них тут живая очередь, – пояснила девушка.

Виктор заметил сходство. Они сидели, будто разнорабочие у железнодорожного вокзала в Киеве или на Криворожской окружной с плакатами «Выполним ЛЮБУЮ работу». Не успели Виктор и Пиакор направиться к этой «стае грачей», как папуасы подскочили и стали наперебой предлагать свои услуги. Со всех сторон сыпались реплики на разных языках:

– Куда, маста?… Пятьдесят кина в день.

– Маста желает прокатиться по реке? Сорок пять кина.

– Сорок, сорок кина, маста! Куда вам?

– В любую точку острова… тридцать восемь кина в день!

Виктор хищно улыбнулся и посмотрел на Пиакор.

– Просто аукцион какой-то. Можно не торговаться. Они сами с этим успешно справляются.

– Борьба за клиента. Им надо выживать, – констатировала звезда экрана.

А туземцы продолжали зазывать:

– Пиакор, для тебя – бесплатно! Мистер белый, возьму только с вас, сорок пять кина в день, за Пиакор денег брать не буду.

Виктор засмеялся.

– Вот, Пиакор, а у нас на базаре знаменитостям еще доплачивают… Так, ну с кем пойдем?

Неожиданно к Виктору подошел скромный юноша, темнокожий, с тонкими чертами лица. То, что услышал Виктор из его уст, было как гром среди ясного неба.

– Пан бажае помандруваты?

– Что?!

Сначала Лавров подумал, что ослышался, – парень говорил на украинском языке, – но тот продолжил:

– Зе дор энд ки Будды!

– Чего-о?! – Пиакор с Лавровым обменялись изумленными взглядами.

– Какая еще «дверь и ключ Будды»? – полушепотом перевела папуаска с английского.

– Здоровэньки булы! – выдавил из себя опешивший украинец.

Виктор готов был услышать все что угодно, но здесь, на другой стороне земного шара, где некоторые даже не подозревают о существовании Европы, услышать родной язык… Да из уст местного жителя!..

От избытка чувств он взял парня за плечо.

– Ты розмовляешь украинською?

Пиакор смотрела на них как на сумасшедших.

– Это вы на каком?

Парень стушевался и опустил глаза. Похоже, что его познания великого полиглота на этом закончились.

– Я беру его! – твердо сказал Лавров.

– Вик! Ты вообще с головой своей-то дружишь?

– Конечно, мы даже с ней спим вместе.

Виктор обратился к юноше:

– Как ты понял, что я из Украины?

– У вас флаг на значке сине-желтый… Я… увлекаюсь флагами… и вообще много читал в юности.

Виктор засмеялся.

– А сейчас ты что, старик?… Ладно. Побережье знаешь?

– Весь остров знаю, маста.

– Как тебя зовут?

– Явар.

Да, это был наш Явар. Не имея работы, он добрался до прииска Ок-Теди и рискнул влезть без очереди.

Пиакор внимательно следила за разговором и подозрительно смотрела на парня.

– Ты – моту?

Явар, который разговаривал с Виктором, не в силах был посмотреть в сторону Пиакор. Надо сказать, у него случались отношения с девушками, но романтическими они были только для девушек. Настоящая романтика овладевала рыбацким сиротой, только когда он прибегал смотреть вечерние новости в забегаловку в Хуанабаде. Он уже четыре года был безнадежно влюблен в звезду телеэкрана и ни на что в этой жизни надеяться не мог, как вдруг… она! Это была та Пиакор, которую знала вся страна, и в реальной жизни, кажется, еще прекраснее, чем по телевизору. Влюбленный мальчишка, Явар даже голову боялся повернуть в сторону теледивы.