Пангапу, или Статуэтка богини Кали - Константин Стогний

– Итак, ты моту? – строго повторила свой вопрос Пиакор.

– Я знаю язык моту, – ответил Явар, глядя на Виктора.

– А ток-писин знаешь? – хитро улыбнулся Виктор.

– Да, маста.

– О’кей! Беру.

Диалог нарушили возмущенные голоса проводников. Конечно, их можно было понять. Тут целыми днями сидишь в очереди, а вот пришел какой-то мальчишка и уводит потенциального клиента. Голоса возмущения становились все громче и громче, и Пиакор, нервничая, стала кусать губы.

– Опыт – это расческа, которую мы получаем после того, как облысели. Сейчас нас побьют.

– Доверься мне, – Виктор иронично хмыкнул и поднял руку вверх.

Толпа низкорослых папуасов застыла, глядя на руку белого великана.

– Прошу всех простить. Я не знаю языка моту…

В первых рядах слушателей послышалось недовольное ворчание.

– Я также плохо владею английским языком. Я приехал издалека. А этот парень, – Виктор посмотрел на Явара, – знает мой родной язык…

Шум в толпе проводников затих полностью.

– …Украинский! Слыхали о таком?

Ответа не последовало.

– Это родной язык Миклухо-Маклая!

В толпе послышались удивленные возгласы: «Ну! Маклай! Охо-о-о! Маклай!» Виктор вздохнул с облегчением. Напряжение было снято. Пиакор с уважением посмотрела на Виктора.

– Да, Вик, умеешь ты убедить.

Виктор продолжил свою импровизированную речь:

– Еще одно! Я – земляк Маклая! Из одной с ним страны…

Среди проводников опять послышался гул одобрения.

– …И мне нужна ваша помощь!

Его слова уверенно набирали силу. И вот уже он стоял, возвышаясь среди проводников, которые похлопывали его по спине и фотографировались с ним на его фотоаппарат. О Яваре и Пиакор моментально забыли. Всем был интересен этот доброжелательный белый человек. Лавров постепенно перешел к главному и задал вопрос о трех натуралистах из Европы. Или, может быть, проводники слышали о Ричарде Уэзли? Островитяне подумали недолго и вдруг вспомнили, что полторы недели назад были тут трое белых, крикливые и злые, совсем не такие, как большой белый брат Маклая (это проводники имели в виду Виктора). К ним нанялся проводник по имени Тонга. Только он почему-то после этого не выходил на работу.

– А где он живет? – оживился Виктор.

– Он вообще тут неделями сидит, – заметил один пожилой проводник, – потому что живет далеко – Ина-Лясанга…

Виктор переглянулся с Пиакор.

– Ина-Лясанга. Десять. Деревня десяти хижин?…

Дикий хохот гангстеров банды «рэскол» испугал сидящих в клетке неразлучников. Они как приклеенные друг к другу засеменили по жердочке и прижались к задней стенке своего проволочного домика. Дым от сигар стлался под потолок забегаловки, а старый хозяйский кот продолжал лениво спать в витрине. Толпа пьяных молодчиков во главе с Йовом гуляла уже третий час. Они наслаждались молодостью. Помните, что вы никогда не станете моложе, чем прямо сейчас.

Раскрасневшийся Йов кинул карты на стол.

– Блэк-Джек! Всем пить! Всех угощаю!

Виски, пиво, ром… Гремучая смесь из спиртного – удовольствие не из дешевых даже для банды «рэскол», но сегодня Йов был таким щедрым, что его друзья, пожалуй, никогда не видели его таким. Полтора десятка голых по пояс папуасов, мокрые от жары и крепкого спиртного, веселились по полной программе. С ними было четыре девушки, которые сегодня только обозначали статус уличных гуляк. Мужчине в таком состоянии не до секса – сегодня он тигр, павлин и свинья в одном лице.

– Герла, а какое у тебя приданое?

– Ну, у меня есть стометровый рулон полиэтилена с пупырышками…

– Беру!

Крики, девичий хохот, музыка – все смешалось в один сплошной гвалт. В такой бар простой обыватель заходить не рискнет.

Пьяный Йов, будто продолжая свой рассказ, выскочил на стол.

– …Я же сказал, что достану его! В моем городе… в нашем городе никто не будет нам мешать!

Из компании послышались радостные крики гангстеров:

– Йов, ты его убил?

– Нет, его, наверное, в полиции прибили.

– Да тихо вы! Йов же сказал, что он его…

– Расскажи как, Йов!

– Ты его убил?

Йов сделал паузу, и наступила тишина. Все привыкли слушать своего предводителя в любом состоянии. Йов лукаво улыбнулся.

– Почти… Я нанял человека, который все сделает.

Очередной вопль радости разрезал тишину забегаловки. Только Дембитьо сидел грустный и, слушая выкрики Йова и друзей, покачивал головой.

– Ох, не к добру это…

Йов спрыгнул со стола.

– Что-о-о-о?

Глаза бандита чуть не вылезли из орбит от злости, но он сдержался и сразу снизил тон.

– Ты что сказал?

– Плохо это, Йов. Белый отомстит нам. Не связывайся с ним.

– Это ты говоришь мне? Ты что, перепил?

Йов почти шептал. Но ничего хорошего это не обещало, скорее говорило о лютой злобе гангстера.

– Йов, не трогай этого белого. Он страшен. Ты ему не соперник… от него веет злостью белых духов.

Йов выпрямился и сделал несколько шагов по бару. Толпа гангстеров затихла в ужасном ожидании. Они боялись Йова в таком состоянии. И были правы… В следующую секунду Йов выхватил из-за пояса охотничий нож и с диким ревом кинулся на Дембитьо. Лица наблюдавших за этим членов банды исказились от ужаса, а одна из девиц закрыла лицо руками. Йов подскочил к Дембитьо и, лихо размахнувшись, с силой всадил нож… в деревянный стол. Он схватил друга за ворот рубашки, с легкостью выдернул его из-за стола и ударил лбом в нос. Дембитьо упал на пол, из носа хлыстала кровь. Йов принялся добивать его ногами.

– Ссора с другом делает тебя уязвимым для врага.

Дембитьо закрыл лицо руками и лежал на полу, свернувшись калачиком, а Йов все бил и бил. Наконец он выдохся, отошел к столу, устало сел и налил себе виски.

– Услышу еще что-то подобное – убью любого…

Джунгли манили Виктора незнакомыми звуками. Ему, не новичку в путешествиях, но человеку любознательному и увлекающемуся, было интересно все. Это был не первый остров в его жизни, но каждый раз Лавров не переставал удивляться тому, что видит, ведь счастье – это способность к определенному видению жизни, а не ее обстоятельства.

Он погружался не только в предвкушение эксклюзивного материала, но и в страницы книги, которые он напишет после. Давайте признаем, что мужчины сами как книги. Бывают скучные, бывают интересные, а бывает – в них деньги спрятаны.