📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгРазная литератураВоспоминания агента британской секретной службы. Большая игра в революционной России - Джордж А. Хилл

Воспоминания агента британской секретной службы. Большая игра в революционной России - Джордж А. Хилл

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 16 17 18 19 20 21 22 23 24 ... 76
Перейти на страницу:
питания можно было получить только по карточкам, в городе заметно отсутствовало то напряжение, которое царило в других европейских городах.

У меня не ушло много времени на то, чтобы разыскать своих старых друзей и начать получать удовольствие от жизни. В опере Шаляпин, Собинов и Нежданова выступали в один и тот же вечер, а когда были балетные спектакли, то Карсавина, Мордкин, Хесслер и другие известные танцоры Московской школы балета вселяли в меня ощущение, что я живу в прекрасном мире цвета и движений, а не в кровавой военной реальности Европы. Общество сильно оживляло присутствие некоторых молодых великих князей. Освобожденные от своих должностей не по своей вине, они должны были найти какой-то иной выход для своей энергии, и с некоторыми из них я проводил бурные ночи у цыган.

Однако вскоре я получил распоряжение посетить некое совещание в Могилеве. Именно в этом городе находились главнокомандующий и русский Генеральный штаб – в то время он назывался Ставка; этим же словом всегда называли и место расположения штаба русской армии.

Оказалось, что Могилев – это провинциальный город на реке Днепре, захудалое и грязное местечко, населенное в основном евреями и католиками, которые вечно конфликтовали друг с другом, а с момента прибытия сюда главнокомандующего город стал рассадником интриг.

Ситуация на фронте была критической. Российская армия как боевая машина медленно, но верно разваливалась. Во многом причинами этого были естественная усталость от войны, которой в то время была охвачена большая часть Европы, и колоссальные жертвы, принесенные русскими армиями в первые три года военных действий. Отчасти причиной были общая отсталость и экономическая ситуация в стране. Революция оказала катастрофическое действие на боевой дух армии, который затем был сокрушен исполненным благих намерений, но губительным Приказом № 1, изданным Временным правительством, – приказом, который фактически уничтожил всякую дисциплину в армии. Но то, что военные действия велись в легкомысленной и причудливой манере, было главным образом заслугой Керенского, с его наивной верой в то, что армейский дух можно воскресить напыщенными речами военного министра и его сторонников-идеалистов.

Я увидел Керенского и Савинкова в тот же день в Ставке; здесь встретились два великих человека – Керенский, тогдашний фактически диктатор в России, и Савинков, великий нигилист и военный министр в правительстве Керенского.

Савинкова я опишу чуть позже, потому что впоследствии у меня с ним было много дел. А с Керенским я встретился еще лишь однажды до того, как его свергли большевики. Ему в то время было 36 или 37 лет; это был невысокий, стройный мужчина с темными волосами и очень бледным лицом. Он носил военную форму цвета хаки и военную фуражку, сдвинутую на затылок. У него была нервная манера общения, и при разговоре с ним у меня сложилось впечатление, будто все, что он говорил, было просто позой, и он постоянно играет на публику. Должен признаться, что он сразу же стал мне неприятен. Было бы абсурдно говорить, что он ничтожество. Но его сильной стороной было ораторское искусство, и он обладал способностью за поразительно короткое время убеждать толпы враждебно настроенных и разъяренных солдат. Жестоко так говорить, но я всегда ощущал, что Керенский «хотел, как лучше». К несчастью для него, хотя он умел вызывать в своих слушателях восторженное воодушевление к чему угодно, как только он исчезал из поля их зрения, это воодушевление испарялось с поразительной быстротой.

По приезде в Ставку он вступил в перебранку с главнокомандующим – генералом Духониным – и не скрыл этот факт от представителей союзников в Ставке.

Все офицеры-союзники питались за одним столом в гостинице «Бристоль». Это была странная компания – англичане, французы, американцы, сербы, японцы, бельгийцы, итальянцы и румыны. Во главе каждой делегации стоял генерал, при котором был штаб из трех-четырех офицеров его же национальности. Генерал Базаров со штабными русскими офицерами выступал в роли хозяина. Каждая из этих миссий находилась там с целью представлять точку зрения своей собственной страны, и, естественно, среди различных представителей было множество разногласий, а сами представители, в свою очередь, были разделены на разные фракции.

Эти делегаты действовали как посредники, а также как официальные наблюдатели за действиями русских армий, и было вполне естественно, что германская разведка имела своих людей в Могилеве для слежки за представителями союзников.

Мой первый контакт с германской разведкой произошел в доме мадам Б. Она находилась на службе российской контрразведки и занималась тем, что собирала в своем доме прогермански настроенных русских. На этом этапе войны было довольно большое количество истинных русских патриотов, которые симпатизировали Германии; и к их числу прибавились еще и русские, которые были откровенными предателями. Во время одного из моих визитов в дом мадам Б. я нарочно был не сдержан на язык и весьма неосторожно говорил о прогерманском факторе в России. Через день или два мадам Б. предупредила меня, что мои высказывания не остались незамеченными, и мне лучше быть настороже. И поэтому, когда совсем недалеко отошел от ее дома, не удивился, обнаружив за собой слежку. К сожалению, мой путь проходил по плохо освещенной улице, здесь мои преследователи ускорили шаг, и я внезапно обнаружил за собой двух головорезов. Как только они собрались приблизиться ко мне, я резко обернулся и стал размахивать своей тростью. Как я и ожидал, один из нападавших схватился за нее. Это была трость с вложенным клинком, специально спроектированная господами Уилкинсонами – производителями таких вещей с Пэлл-Мэлл, и в тот момент, когда нападавший зажал в кулаке ножны, я рывком вытащил из них рапироподобный клинок и стремительным движением вперед ткнул им ему в бок. Он закричал и рухнул на тротуар. Увидев, что я оказал сопротивление и был далеко не безоружен, его напарник убежал, сверкая пятками, пока я отступил и шарил в карманах в поисках своего револьвера. Тем временем человек, которого я ранил, ушел, качаясь, оставив ножны моего клинка на тротуаре. Я подошел и взял их. После этого происшествия ценность трости сильно возросла в моих глазах. По иронии судьбы я потерял ее через несколько лет на лекции, в которой сэр Пол Дьюкс описывал свои собственные приключения в России.

Вернувшись в «Бристоль», я сразу же пошел к себе в номер, осматривая на лестнице лезвие клинка, – хотелось узнать, как оно выглядит после этого эпизода. Мне еще ни разу не доводилось протыкать клинком человека. Зрелище не было кровавым. На лезвии были лишь небольшая пленка крови где-то посередине и темное пятнышко на его конце, но я был настолько занят изучением всего этого, что не заметил человека в форме

1 ... 16 17 18 19 20 21 22 23 24 ... 76
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?