Победителей не судят - Герман Иванович Романов

стараясь спасти подорвавшегося на мине «Хатцусе». И причинила русским броненосцам страшные повреждения — те пришли в Дальний в жалком виде, изрядно побитые.

И сейчас почти та же картина — «Цесаревич» и «Император Александр» еле идут, на них то и дело видны пожары, а вот «Микаса» с «Сикисимой» выглядят гораздо лучше русских кораблей, а третий в колонне «Асахи» вообще почти как новенький. Лишь на концевом «Фудзи», что сейчас сражался против свежей «Полтавы» появились первые пожары — самый слабый из японских кораблей линии явно сдавал.

— «Рюрик» торпедирован! «Паллада» горит!

Этого сообщения Алексеев давно ожидал, понимая, что старый крейсер обречен. И перешел на другую сторону, чтобы взглянуть на произошедшие события. Действительно, большой корпус «Рюрика» ощутимо кренился, а вокруг шел ожесточенный бой — в отчаянной схватке сошлись русские и японские миноносцы. И теперь решали между собой животрепещущий вопрос — кому отправится на корм рыбам. Разглядеть было трудно, но кое-ко из противников уже явно тонул. Чуть в стороне была видна горящая «Паллада», которая вместе с «Новиком» отбивалась от трех вражеских крейсеров.

— Что творит поляк?!

Алексеев от удивления выругался. «Адзума» не стреляла по «Палладе», и не добивала тонущий русский крейсер — она направлялась прямо к «Ретвизану». Шенснович не покинул бой — дымящийся броненосец шел на помощь «Рюрику». Причем подставляя противнику левый, неповрежденный борт, и судя по частым всплескам вокруг вражеского крейсера, там были исправны все шестидюймовый пушки, защищенные броней казематов. Длинные языки пламени вырвались из носовой башни — главный калибр «Ретвизана» послал убийственные «приветствия» во врага.

— Давай, так их мать!

То, что прежде казалось «собачьей свалкой» моментально рассыпалось в разные стороны, будто дерущиеся псы завидели разъяренного медведя. Вражеские крейсера ринулись прочь, отпустив «Палладу» и «Новика», причем один из них лишился средней трубы — словно во рту проплешина. И японские миноносцы бросились наутек, видимо осознав, что с броненосцем, сохранившим орудия, связываться себе дороже.

— Смотрите, «Ослябя»!

От голоса Витгефта Алексеев вздрогнул, и, прижав бинокль к глазам, вскоре нашел вышедший в самом начале боя броненосец. А там ситуация разительно переменилась, видимо Бэру удалось исправить повреждение. «Собачка» улепетывала в сторону, «Касуге» досталось — шестидюймовая броня не является преградой для десятидюймовых снарядов. Оба «гарибальдийца» отходили к «Адзуме». Японцы явно надеялись втроем «затоптать в волны» или «Ретвизан», либо «Палладу».

Но не тут-то было — «Ослябя» стала набирать скорость, его абсолютно неповрежденная артиллерия открыла беглый огонь. «Аскольд» бросился за «собачкой», активно стреляя — Эссен снова полез в драку, не обращая внимания на находящегося вблизи более грозного противника.

— А ведь наши японцев бьют, ваше превосходительство!

— Вижу, Вильгельм Карлович, тут им не там!

Алексеев выругался, поминая все на свете — если бы Матусевич раньше бы стал в колонну, то «Ретвизан» успел бы к «Рюрику», и тот не был бы торпедирован. А сейчас все — миноносцы подошли к гибнущему крейсеру, что еще каким-то чудом держался на воде, и стали снимать команду. Все длилось несколько минут, и «Рюрик» стал уходить под воду кормой…

— Нужно отходить, ваше превосходительство, иначе будут большие потери. Хватит с нас «Рюрика»…

— Нет! Нам нужно добить «Асаму» — пока есть снаряды, нужно сражаться до конца! Сближаемся с неприятелем! Поднять сигнал — «эскадре следовать за флагманом»!

Адмирал сцепил зубы, пытаясь сдержать ярость, ухватившись за бороду — «Пересвет» приближался к грозным японским броненосцам, которые вместе с двумя крейсерами прикрывали «Асаму». Возле последней крутились три миноносца. А еще Алексеев увидел, как следом, густо дымя, вытянулись пять броненосцев, к которым пристроился «Баян» — семеро против шестерых, при таком раскладе надо обязательно добивать врага, а не удирать от него, стараясь избежать потерь.

В отступлении не обретешь победы…

— Не дай бог пережить еще один такой бой, — Евгений Иванович устало опустился на уцелевшее кресло в кабинете — салон был разнесен вдребезги и выгорел. И впервые за день отхлебнул коньяка прямо из горлышка единственной уцелевшей бутылки. Сил не осталось, все забрала последняя схватка — и она оказалась победной.

Японские миноносцы сняли экипаж «Асамы» и добили тонущий крейсер торпедой, а до этого адмирал Того сам повернул свои грозные броненосцы на юг, окончательно выходя из схватки…

Глава 15

— Ты знаешь, у меня так никогда не было в жизни. Будто на качелях в детстве, то вверх и сердце из груди рвется, и падение вниз, когда внутри даже душа леденеет. Думал несколько раз, что умру, просто не выдержу такое — от щемящей радости до горестного отчаяния!

Алексеев отпил привычного для себя «чая», и у Фока промелькнула мысль, как бы не стал его приятель законченным алкоголиком. Но адмиральский нос вроде не был сизым, прожилок на нем не замечалось, «мешки» под глазами отсутствовали. Видимо, французский коньяк действовал на Евгения Ивановича как антистрессовое лекарство, что с таким нервным образом жизни вполне помогало. Да и пил адмирал в принципе не так и много, полбутылки за день если осилит, то вроде нормы. Черчилль стаканами пил, и ничего — до преклонных лет дожил, вернее, доживет, сейчас он молодой, карьеру в парламенте борзо делает.

— Прекрасно понимаю тебя, Евгений Иванович, — усмехнулся Фок, — и на суше также бои идут, иной раз от победы до поражения счет на минуты идет, и наоборот, стоит признать. А сражение у тебя действительно вышло на редкость нервозное, но раз японцы отступили первыми, то моральная победа осталась за нами. А гибель «Рюрика»…

Фок сделал короткую паузу, понимая как сейчас тяжело адмиралу, но даже горькое лекарство следует пить, когда оно необходимо. И Александр Викторович докончил тем, что хотел сказать:

— Она была неизбежна, как только неприспособленный для эскадренного боя корабль был поставлен в линию. Крейсер погиб в любом бы случае, от судьбы не уйдешь, да и у истории огромная инерция — как внезапно появившийся водоворот, который свою жертву утянет. Хорошо, что экипаж спасли, а материальную часть восстановить можно.

— Крейсер годами строить нужно, а потом еще команду на нем готовить. А сейчас война — каждый корабль на счету. Сам знаешь, что покупка аргентинских или чилийских крейсеров химерой оказалась, хоть Авелан на то ставку делал, но ты прав оказался. Не дадут англичане нам ни одного корабля купить, а те, кто о нейтралитете своем заявили, не продадут. Только одни испанцы предложили купить у них броненосец «Пелайо» и четыре миноносца, но зачем нам старье по безбожным ценам, хотя один пароход приобрели — теперь он вспомогательный крейсер «Терек».

— А через подставные