Сын моего мужа - Кира Полынь

Он все понял.

Не сводя с меня своего жуткого, приколачивающего к месту взгляда, Руслан сделал шаг вперед, сразу же отнимая у меня весь воздух, коего на улице было достаточно. Но я задыхалась. Хлопала губами, как выброшенная на сушу рыба, и не могла прекратить трястись. Натурально вибрируя от ужаса, который обещал каждый его новый шаг навстречу ко мне.

— Руслан, а ты поедешь с нами на море? Мама сказала, что ты занят и не можешь, — голос моей малышки звучал как сквозь вату, и я дала себе мысленную оплеуху, приходя в себя.

— Конечно. Я обязательно поеду с вами. Правда, мама? — прорычал он.

Или мне показалось…

Это угроза. Он точно отнимет ее, заберет.

Паника подкрадывалась все ближе, холодными лапами трогая меня за ноги.

Только не отключаться, только не отключаться!

Вся кровь ушла вниз, стук собственного сердца казался громче, чем проезжающие мимо машины, а тяжелое дыхание Руслана приковало к этому ритму, обещающему прикопать меня на заднем дворе, что Ренат так старательно засаживал деревьями.

Еще шаг, и он оказывается совсем близко. Так близко, что я снова чувствую аромат его духов — предвестник шторма. Смотрит с высоты своего роста, даже, кажется, не моргает. Сожрет, проглотит и не подавится.

Тяжелая и горячая ладонь опускается уже на затылок, и я подпрыгиваю, так сильно вздрогнув, что зубы звучно стукаются друг об друга. Руслан притягивает мою голову к своему лицу, все ближе и ближе, и я уже готова закричать от ужаса.

— В машину, — рычит он, почти вплотную прижавшись своим ртом к моим губам.

Его глаза так близко, и вблизи они кажутся мне еще ужаснее, чем прежде. От него пахнет табаком и пеной для бритья, хотя и без того длинная щетина уже плавно переросла в бороду, начиная приобретать четкие очертания.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Только пикни, — шепчет он, чтобы Полина не услышала, и больно вгрызается мне в губы, зло и жестоко целуя. — Это только начало, Катя.

Отрывается и молча идет к своей машине, даже не оборачиваясь. Он знает, что я не сбегу, знает, что я пойду за ним послушной коровой.

Ведь он держит на руках нашу дочь.

Мне все еще дурно.

Руслан мрачно поглядывает на меня через зеркало заднего вида, но я не смотрю в ответ, кожей ощущая его взгляд, как будто вскрывающий мне вены.

Полинка беззаботно болтает ножками, сидя в непонятно откуда взявшемся детском кресле, и смотрит в окно, предвкушая обещанную поездку.

Прости меня, котенок, похоже, я опять соврала.

По тому, как резко перестраивается наша машина, я понимаю, что Руслану не терпится оказаться дома, там, где он сможет до меня добраться и без лишних свидетелей прихлопнуть.

От одной только мысли о предложенном мозгом варианте по моим рукам начинают ползать огромные и болезненные мурашки. На улице солнце, но мне холодно, до одурения холодно, и я невольно начинаю постукивать зубами.

Руслан берется за сигареты, но почему-то откладывает начатую пачку в сторону, так и не прикурив. Он время от времени сжимает своими ручищами руль до скрипа и отпускает, словно ничего не было. Вместо руля мне чудилась моя шея, которую он так же легко передавит до глухого щелчка.

Я была в панике.

У меня не было ни одной здравой мысли о том, что мне теперь делать и как поступить, чтобы не лишиться жизни и не отдавать Руслану мою дочь. Потому что этой мой ребенок! Не его! Он лишь раз случайно кончил и исчез, так что отцом он просто не может быть!

Только биоматериал.

Нужно позвонить Арсению. Да, точно, он адвокат, он знает, как поступить, что любой суд не взял Руслана в расчет. Да, у него много денег, да, юристы-акулы, но я же ее мама, я ее родила, я ее воспитывала, я сделала все, чтобы моя малышка была счастлива. Я почти пять лет обманывала всех вокруг. Только Ренат знал всю правду, и, кажется, даже больше…

— Ася, — скомандовал Руслан, стоило ему выйти из машины на парковке перед домом. — Отведите Полину наверх и накормите.

— Да, конечно… — промямлила женщина, смотря на бледную меня удивленными глазами.

Попрощались вроде, но я опять здесь. Все возвращаюсь и возвращаюсь, а все из-за Руслана. Не будь его, все было бы иначе, все было бы по-другому.

— Пойдем, Полюшка, я пожарю тебе драники, хочешь?

— Да, хочу!

Моя девочка послушно взяла горничную за руку и последовала за ней в дом. Я все не могла сдвинуться с места, провожая их взглядом, с трудом пытаясь вдохнуть, чтобы просто не отключится.

— Поболтать надо, Катя, — тихо, но от этого не менее опасно сказал Руслан, встав за моей спиной. — Ты мне многое должна рассказать. Например, какого хера ты прятала от меня мою дочь?

— Она не твоя. Это мой ребенок и ребенок Рената.

— Продолжаешь врать, — он поцокал языком и опустил ладони на мои плечи, сжимая до боли в мышцах. — Я вспомнил тебя, Катюша, вспомнил, как трахал тебя, во что ты была одета, и даже как стонала, вспомнил. Понимаешь? Я, все вспомнил.

— Это мой ребенок и ребенок Рената, — твердила я, как заевшая пластинка.

Просто повторяла одно и то же, а пальцы все сильнее вминались в плечи, принося только боль, растекающуюся вниз по спине.

— Ты пришла к нему уже беременная.

— Нет.

— Ты от меня залетела.

— Нет, от Рената.

— По срокам не сходится.

— Преждевременные. Полина родилась недоношенной.

— Че ты мелешь?! — прорычал мне в лицо, разворачивая к себе и встряхивая. — Хватит, Катя. Я, что ли, шутки буду с тобой шутить? Или буду отгадывать, когда ты вновь мотнула языком, выблевывая очередную ложь?! Я тебе в последний раз говорю, задрала: еще раз пойму, что ты врешь — вылетишь, как пробка из бутылки, усекла? Полина останется со мной.

То, чего я и боялась. Он высказал вслух свою угрозу, нащупав мой самый сильный страх. Руслан понял все по моим глазам, которые мгновенно затянулись пеленой безумия, граничащего с отчаяньем, и сразу встряхнул меня вновь.