Подмастерье - Игорь Маранин

— А почему Пафнутий с нами не обедает? — спросил Ерёмин, когда тот вышел.

— А он мяса не ест. И постится часто. Щиплет, как гуси, травку, — хихикнула Ксюха и снова положила голову на стол, между тарелок.

— И при этом дежурит вместо некоторых лодырей, — сурово произнесла Подосинкина, водружая в центр стола котёл с дымящимся супом и держа в руках половник, но не торопясь раздавать еду. — Итак, отвечайте, почему стоило мне на несколько дней отлучиться, как график дежурства нарушился?

Сначала никто ничего не отвечал, но когда Соня налила суп одному лишь Ерёмину и, скомандовав: «Ешь давай!» — застыла в ожидании с поднятым половником в руке, явно не намереваясь кормить остальных домочадцев, тогда фермеры поняли, что лучше с ней не спорить, а делать, что говорит — всё равно своего добьётся.

— Игорё-рё-рёшка хотел тебя встретить, — сбивчиво начал Ваня. — Мы ему-му-му уступили дежурство.

— Я случайно заснул! — запальчиво выкрикнул Игорь. — Я вовсе не хотел спать, просто придумывал рифму, задумался и не заметил… Да кто весной к нам полезет, вот в сентябре, когда урожай, а сейчас-то…

— Сейчас? — зловещим голосом прошипела Подосинкина. — Ты хочешь знать, что может случиться сейчас? Никто не желает прогуляться в Звенигород? Никто не желает полюбоваться на сгоревшие дома и свежие могилы?

Фермеры виновато молчали. Ерёмин сидел с ложкой в руках перед наполненной тарелкой, чувствуя себя дурак дураком. Он не хотел начинать есть без остальных, но он уже слишком хорошо знал, как вкусно умеет готовить Соня. После тридцати лет соевых брикетов, синтетического мяса и витаминного коктейля он только-только начал входить во всё многообразие вкуса живых продуктов. Сергей один раз окунул ложку в суп и не заметил, как тарелка опустела.

— Это рассольник, — не забыла обратить на него внимание Подосинкина, а затем вновь переключилась на остальных. — Никто ничего сказать не собирается?

— Да вечно ты сгущаешь краски, — лениво протянула Ксюха и поковыряла в носу. — Ну не будем больше, прости…

— А с тобой особый разговор! — яростно обрушилась на неё Соня. — Сколько раз говорить, что придёшь за стол чумазая, останешься без обеда? Кыш из-за стола!

— Ну что с тобой сегодня? — Ксюха явно не собиралась никуда уходить.

— Чьё сейчас дежурство?

— Ну моё-ё-моё, моё.

— Вот и ступай! И не вздумай спать на посту!

Ерёмин никогда ещё не видел Соню такой сердитой, даже гневной. Ему вдруг стало жалко её — маленькая, всего-то пятнадцать годков, а уже ведёт самостоятельно большое хозяйство, да и мальцов, не доучившихся в гипношколе, воспитывает.

Пока Ксюха, ворча, неуклюже вылезала из-за стола, Соня раскладывала перед обедающими уже знакомые Ерёмину овальные белые предметы.

— Кстати, я не нашёл яичное дерево, — заметил он, надеясь как-то отвлечь Подосинкину. Игорь и Ваня ошеломлённо посмотрели друг на друга, а затем уткнулись носами в свои тарелки так низко, что Сергей не мог разглядеть их лиц. Плечи обоих мелко тряслись.

— За яйцами надо идти поутру, — объяснила Подосинкина. — Вот те, что к завтрашнему дню созреют, можешь на рассвете собрать с яичных деревьев. Я покажу где. Только надо рано встать. Вовремя не снимешь — они лопаются.

После обеда Игорь отправился дальше спать. Сергей заметил, что свои яйца Ваня не съел, а положил за пазуху. «Для Ксюхи», — подумал он. Подосинкина сделала вид, что не заметила этого и снарядила Ваню за водой к колодцу — пора наполнить бочку, а Сергею она вручила лопату — деревянную палку с плоским острым металлическим наконечником. Ему предстояло вскопать огород.

Дело оказалось не таким лёгким, как представлялось вначале. Через два часа Ерёмин весь взмок от пота. Теперь у него болели не только ноги, но и руки, спину ломило так, что было не разогнуться. А вскопано было — всего ничего. В пять раз меньше, чем он рассчитывал. Мысль о том, что он хотел всё сделать за сегодняшний день, казалась теперь смешной. «Если так будет всё лето, я не выдержу, — подумал он. — Как эти дети со всем справляются? И чем занимается Пафнутий?»

К нему подошёл Ваня с ведром воды.

— Охо-хо-холонись, — сказал он.

Пока Ерёмин жадными глотками пил освежающую холодную воду, она показалась ему вкуснее любого витаминного коктейля. Коктейль всегда сладковат и немного приторен, а язык неизменно ощущает примесь химии. А в этой воде он чувствовал одну лишь чистоту и приятную прохладу.

— Вкусно, д-д-да? — спросил Ваня. — Это всегда так. Когда хорошо поработаешь, лучше воды ничего нет.

Ерёмин умыл лицо и руки и почувствовал новый прилив сил. Но прежде, чем вновь вернуться к работе, он постарался немного разговорить Ваню. Тот рассказал Сергею, что любит рыбачить и охотиться, и он бы даже ушёл жить в леса, да зимой одному трудно, и Ксюха — такая неумёха, не оставишь её, за Игорем нужен глаз да глаз, а Подосинкина — она одна со всем не справится. И когда нападают чечухи или дикие, пара лишних мужских рук вовсе не помешают. Тем более, что Пафнутий никогда не возьмёт в руки оружие.

— Почему? — спросил Сергей.

— Го-го-говорит, что молитва — лучшая защита. Он почти всегда в храме. И сейчас вот то-то-тоже.

— Но это неправильно! — возмутился Ерёмин.

— Не-не-не знаю. Может, он и прав, — задумчиво произнёс Ваня.

Ваня жил здесь два года, и пока им и вправду везло. Большие набеги на окрестные фермы случались, но на скит и чечухи, и дикие нападали редко, и никогда толпой. Всегда удавалось отбиться своими силами. Пару раз к ним приходили с соседних ферм — просили помочь защитить хозяйство, и они не отказывали, но самим прибегать к помощи соседей не приходилось.

Ваня пошёл дальше носить воду, а Сергей продолжил копать огород. Несколько раз он замечал маячащую на башне зевающую Ксюху. «Ненадёжная защита», — в который раз отметил он про себя.

К ночи Ерёмин не сделал и четверти того, что задумывал, но устал, как никогда в жизни. Однако Подосинкина была довольна. Завтра уже можно будет посадить семена из шкатулки Вовки, и много других овощей. Она отвела Ерёмина в его комнату — маленькую келью в строении переднего двора. Комнаты остальных фермеров находились рядом. «В случае опасности всех можно будет легко собрать», — удовлетворенно подумал Сергей.

Он рухнул, не раздеваясь, на свою лежанку. Стянул ногой о ногу обувь и постарался заснуть. Но тут оказалось, что организм, который зверски требовал отдыха, спать вовсе не хочет. Ерёмин выглянул в окошко и увидел звёздное небо. Звёзды были гораздо ярче, чем в городе, и казалось, что находятся они намного ближе.

— Вон Марс, — заметил Ерёмин среди множества голубых искорок кровавую точку. — Наверное, и Синицына сейчас на него смотрит. Вспоминает ли она обо мне?

Ему казалось, что он не видел Женьку целую вечность. И была она от него так далеко. Ему представилось, что он не в сотне километров от неё, а где-то там, в забытой марсианской колонии, или даже на другой звезде. Синицына осталась в прошлом, во вчерашнем дне. Может быть, он никогда её больше не встретит. И странно, Сергей не чувствовал ни тоски, ни даже грусти. Всё было так, как должно было быть. Женьке не было места в его новой жизни, но он знал, что в глубине его сердца такое место есть. И никто его никогда не займет… Единственное, чего ему было жаль, так это того, что когда он вернётся, из памяти сотрётся вся свежесть восприятия этих дней. И как рассказать Женьке обо всём, что он пережил — так, чтобы она почувствовала это, словно находилась с ним рядом?