Неуловимые тени - Сергей Бакшеев

— А вы заметили, что в городе нет паники? И знаете, почему? Потому что простым гражданам ничто не угрожает, — запальчиво заявил врач.

Петелина прищурилась, попыталась рассмотреть глаза Холодова, но тот по-прежнему избегал прямого взгляда.

— Такое ощущение, что вы сочувствуете Живорезу.

— Нет, ни в коем случае, — смутился доктор и все-таки взглянул в глаза следователя, холодно и с вызовом. — Но и чиновников мне не жалко.

— Для врача странное заявление. Они же люди, у каждого есть семья, близкие.

— Вот пусть родственники о них и печалятся. А простой народ, вы уж поверьте… — Холодов ухмыльнулся и красноречиво промолчал.

Петелина не понравились его слова. Она повысила голос:

— Предлагаете не искать убийцу? Пусть продолжает.

— А кто погибает? Кто? — неожиданно вспылил Холодов. — Да если разобраться, каждый из них виноват, проворовался!

— Это надо доказать.

— Так докажите. Если чиновники хорошие, то почему народ живет бедно?

В этот момент Елена поняла, что ей еще не нравится в Холодове помимо ускользающего взгляда — он задает много вопросов. И отвечает вопросом на вопрос.

— Что скажете? — продолжал наседать врач.

— Предпочитаю задавать вопросы, а не отвечать на них, — отрезала следователь.

— И всегда находите ответы? О, простите. Но общество должно задавать вопросы руководителям, и если не получает ответ…

— У нас политические дебаты, или я на приеме врача? — переняла наступательную тактику Петелина.

— Вы спешите?

Елена выразила недовольство немой гримасой.

— Виноват, — спохватился доктор и сел за компьютер. — У вас ОРЗ в начальной стадии, можно купировать. Я вам пропишу лекарства и витамины, можете купить внизу в аптечном киоске, и распечатаю инструкцию, как принимать препараты.

В кабинет просунулась Варвара. Она выглядела спокойной, умиротворенной и даже попросила прощения:

— Извините, Антон, тяжелый день выдался.

— Я занят, — строго ответил Холодов, вынимая листок из принтера.

— А я к Елене Павловне. — Варвара бесцеремонно прошла к следователю, наклонилась и вполголоса сообщила: — Звонили из морга — срочная информация.

— Новый случай? — екнуло сердце Петелиной.

— Обнаружен биоматериал, пригодный для анализа ДНК убийцы.

— Кисть руки в этот раз чистая — напомнила следователь.

— Кисть в лаборатории, а труп в морге, — загадочно ответила Варвара и с недоверием покосилась на Холодова: — Лучше поговорим в машине.

Врач вскинул брови и по привычке хотел задать вопрос, но Петелина его опередила:

— Большое спасибо, Антон. — Она выдернула из руки оторопевшего Холодова распечатанную инструкцию и направилась к выходу: — Варвара, едем.

— Звоните, если что. Мой телефон есть на распечатке, — выкрикнул вслед Холодов.

При выходе из поликлиники Петелина приобрела лекарства и выпила пару таблеток согласно инструкции. Ей не терпелось расспросить Варвару о грубой ссоре с врачом, разговор ожидался непростым, и она решила начать с похвалы:

— Ты права, при посторонних о деле лучше не разговаривать. Холодов и так в курсе расследования.

— Много вопросов задает.

— Это ты верно подметила, — подтвердила Елена, сев в машину. Посчитав, что одобрений достаточно, она мягко спросила: — Ты, кажется, с ним повздорила?

— Козел. Всучил просроченные лекарства, — процедила Варвара.

— Мне он дал только рецепт. У тебя с ним что-то личное? — заподозрила Елена.

— А мы уже подружки? — полыхнула глазами Варвара.

— Можем стать, если будем общаться.

Вместо ответа Тимофеева газанула. Сквозь шум двигателя Елена едва расслышала бормотание: «Навязали на мою голову». Она еще раз убедилась в колючем характере Варвары и оставшуюся часть пути предпочла ехать молча.

Судебно-медицинское отделение располагалось в здании городского морга. Вход был общий, но Варвара здесь хорошо ориентировалась и быстро провела следователя к нужному кабинету. Ее не смущал въевшийся запах формалина, оставленные в коридоре каталки, и мрачное ощущение призраков в полутемных углах.

Склонившийся над бумагами судмедэксперт, поднялся навстречу женщинам:

— Токаев Давид Асланович. — Он протянул руку, пришлось ее пожать. — Вас, Елена Павловна, я помню, Кулик на совещании представлял. А оперуполномоченный Тимофеева у меня часто… Варвара, положи на место!

Пока московский следователь знакомилась с патологоанатомом, лейтенант подняла со стола пластиковый бокс. Сначала Петелиной показалось, что внутри комок толстой матовой ткани, но потом она разглядела на странной ткани много волосков. Это же кожа! Кожа мужчины!

Петелина невольно отвела глаза, ее взгляд наткнулся на фотографию в рамке на столе. Сюжет не оставлял сомнений: мама и папа ведут сынишку в первый класс. Папой являлся Давид Токаев.

— Ваша семья? — спросила она, чтобы снять неловкость. — Красивый мальчик.

Но получилось только хуже.

— Он погиб. И жена тоже. — Токаев положил рамку лицом вниз. — Автомобильная катастрофа. Я был за рулем, а в нашей машине имелась только одна подушка безопасности — для водителя. Лучше б она не сработала!

— Извините, — смутилась Петелина.

— С тех пор я за руль не сажусь, — добавил Токаев.

— Давид Асланович приехал к нам из Владикавказа, — пояснила Варвара. — Вы были хирургом?

— Был. — Твердо, как отрезал, ответил Токаев и стиснул авторучку в ладони. — После трагедии, у меня стала дергаться рука, нечасто, но неконтролируемо. Чтобы не рисковать жизнью пациентов, я прошел курсы и сменил профессию. Теперь режу мертвых.

Сказав последнюю фразу, Токаев дернул рукой так, словно вместо авторучки он сжимал скальпель.

— Давно здесь работаете?

— С прошлой осени. Дома, на Кавказе мне все напоминало о семье. Как только появилась вакансия судмедэксперта, переехал во Владимир.

Пелена горя затуманила глаза мужчины. Петелина представила, как он день за днем корит себя в смерти близких, и попыталась его оправдать:

— На Кавказе опасные дороги.

Токаев промолчал. Варвара не отличалась душевным чутьем и ляпнула:

— А мне понравилось в горах — серпантин, крутые повороты. Люблю опасность.

Петелина укоризненно взглянула на помощницу. Та отреагировала с вызовом:

— Опять не так? У Холодова сорвалась, согласна, а тут-то что? Я не в институте благородных девиц воспитывалась. И мы не на балете, а в морге.