Дети Армагеддона - Терри Брукс

Но когда он оглянулся, щенок шел за ним, оставаясь на расстоянии, но в то же время держась достаточно близко, чтобы не потерять Ястреба из виду. Три квартала спустя он все еще был здесь. Ястреб попытался прогнать его, но тот не ушел. В конце концов его настойчивость победила, и он прошел за Ястребом всю дорогу до входа в подземелье, но войти внутрь отказался. На следующее утро, обнаружив, что щенок все еще здесь, Ястреб снова накормил его. Так продолжалось несколько недель до того дня, когда щенок неожиданно решился спуститься вниз. Войдя в дом, он долго и осторожно осматривался, обнюхал все углы и изучил всех четверых подростков. Потом забрался в угол, свернулся калачиком и задремал.

Так собака осталась с ними. Но она не проявляла дружелюбия ни к кому, кроме Ястреба. Остальным детям Чейни лишь позволяла дотрагиваться до нее — и надо было иметь достаточно храбрости, чтобы решиться на это. Обычно же она держалась в стороне от всех, если рядом не было Ястреба. Мальчик мог объяснить поведение Чейни только тем, что это он нашел собаку, когда она еще была щенком, и накормил ее, — но все же испытывал определенную гордость, что Чейни, в меру желания считать себя чьей-то, так явно выбрала его.

Ястреб еще раз взглянул на собаку. Выбирая дорогу, Чейни внимательно изучала улицу и принюхивалась, уши торчком, тело напряжено и готово к прыжку. Чейни честно исполняла свои обязанности. Сама по себе больших размеров — чувствуя опасность, собака становилась в два раза больше, ее тяжелая шерсть вставала дыбом, а пасть приоткрывалась, обнажая огромные клыки. И это была не просто демонстрация. На сегодняшний момент Чейни являлась одним из наиболее сильных средств защиты Призраков. Однажды (когда — Ястреб точно не помнил, но менее чем год спустя после того, как он нашел Чейни) его зажала в узком переулке парочка Хрипунов-убийц. Хрипуны — зомбиподобные останки человеческих существ, полностью пропитавшиеся ядами и химией — славились разбойными нападениями на людей и постепенно превратились в стихийную армию уничтожения. Изгнанные из компаундов и уже наполовину мертвые, они рыскали по улицам и зданиям в ожидании смерти. Хрипуны были крайне опасны. Даже небольшая царапина или укус, полученные от одного из них, были смертельно опасны, никакого противоядия не существовало.

Эта парочка была особенно отвратительна. С воплем ярости они кинулись к Ястребу, сочтя его легкой добычей. Но они так нацелились на мальчика, что не заметили Чейни. Это стало для них роковой ошибкой. Огромная собака беззвучно обрушилась на них, и оба оказались мертвы еще до того, как сообразили, что происходит. Чейни разорвала обоим горло. После этого Ястреб некоторое время приглядывал за собакой, боясь наихудшего, но ничего не случилось.

Так Ястреб убедился, что Чейни оправдывает свою немалую долю в ежедневном рационе питания. Он перестал беспокоиться, что оставляет Сову и младших ребят одних. Ястреб перестал считать, что он — их единственная защита.

Улица, спускавшаяся вниз с холма, перешла в гладкий спиралевидный бетонный пандус, забитый остовами машин и обломками разрушенных сооружений. По одну сторону лежала груда костей, находившихся здесь очень долго, сколько он себя помнил. В городе не часто увидишь кости, падальщики обычно подчищают все. Но по каким-то причинам здесь никто на них не покушался. И Чейни никогда не приближалась к ним, даже чтобы обнюхать.

Впереди показалась береговая линия с рядом полусгнившими деревянных пирсов, остатками бетонных волнорезов и обнажившихся свай. Черная с маслянистым блеском вода, забитая мусором и водорослями, простиралась впереди. Горизонт исчезал в стене густого тумана, спускавшегося с неба на землю подобием матового полупрозрачного занавеса. Там, за туманом, была земля — другая часть города, тянущаяся с юга на север, на холмистый полуостров, усеянный домами и высохшими деревьями. Ястребу редко приходилось видеть этот мир, столь далекий от его собственного и обычно плотно окутанный туманом.

Ястреб подошел к воде и огляделся. Чейни прокладывала путь, раскачиваясь как маятник: слева направо, справа налево — нос в землю, глаза сверкают в тусклом свете. Слева во мгле вздымались металлические скелеты причальных кранов, похожие на замороженных когда-то динозавров, темных и призрачных. Справа, вдали маячили жилые здания, их многочисленные окна с выбитыми стеклами смотрели на мир черными потухшими глазами. Сама береговая линия была беспорядочно усеяна старыми катерами и обломками, свалившимися с разбитых пирсов и бетонного виадука, по которому когда-то шло движение транспорта через город. В тени одного из сохранившихся в целости зданий мелькнула какая-то темная фигура и быстро исчезла. Ястреб ждал ее повторного появления, но напрасно. Что-то в ней настораживало больше обычного.

Он пошел вдоль берега к месту, где обычно обитал Погодник. Ястреб придерживался открытого пространства, избегая затемненных мест и россыпи камней, где тебя всегда может подкараулить что-нибудь плохое. В частности, Хрипуны были совершенно непредсказуемы. Хрипун мог наброситься даже в присутствии Чейни, если у него появится такая возможность. В общем-то, напасть на беспризорников мог любой — ведь они были самой легкой добычей.

Ястреб прошел около ста ярдов на север и услышал голос поющего Погодника.

Тра-ля-ля, тра-ля-ля.

Этот мир в гробу.

Камни и кости мертвецов —

Все соберем в корзину…

Голос у Погодника был тоненький и высокий, а пение представляло собой своеобразный способ сосредоточиться на том, что он делает, — по принципу «что вижу, то пою». Ястреб подозревал, что разум старика уже многие годы не может полностью сосредоточиться на чем-нибудь. Настоящее чудо, что он, одинокий и беззащитный, сумел выжить в этом мире. Почти никто из взрослых не жил за пределами компаундов, на улицах обитали только подростки и Уроды.

У Мэри был барашек, барашек, барашек.

Приятный и добрый, пусть и не очень умный.

И вот Мэри отправилась в путь, отправилась в путь, отправилась в путь,

И везде, где Мэри побывала, было очень плохо.

— …А барашка настигла безвременная смерть, когда Мэри выбралась на бережок и случайно встретила Серого Волка. Привет, братец Ястреб.

Погодник возник из тени полуразрушенного здания, принадлежавшего ранее судоремонтному заводу. Его изуродованное лицо напоминало ночной кошмар — пятнистая кожа в щербинах и ямах, в глазах безумный блеск, как у какого-нибудь Хрипуна, тонкие седые волосы вздыблены во все стороны. Он одет в неизменный черный плащ и красный шарф, настолько истрепанные, что удивительно, как эти тряпки вообще на нем держатся.

— Это ты про волка, от которого Мэри должна убежать? — спросил Ястреб. Никогда точно не знаешь, о чем поет Погодник.

Старик двинулся к нему хромающей походкой, бросив при этом беглый взгляд на Чейни, но не выказав страха. Чейни, в свою очередь, разглядывала это пугало желтыми глазами, но не рычала.

— Не надо много думать. Вот я, по-твоему, кто?

Ястреб пожал плечами.

— Я думаю, что ты Погодник. Хотя ты можешь быть и волком.