Дети Армагеддона - Терри Брукс

Внезапно наступает молчание. Логан украдкой смотрит через чуть приподнятые веки и видит, что света в дверном проеме нет. Они оба стоят здесь и смотрят на него. Он пытается заговорить, но слова застряли у него в горле и вырываются стоном. Боль изливается сквозь него сплошным потоком, и Логан яростно содрогается.

— Видишь? — спрашивает один.

— Вижу что? Он борется.

— Напрасная борьба. Она истощает его.

— Но он пока не побежден.

Они уходят, оставляя его одного, покинутого и преданного. Кто из них хочет спасти его, а кто бросить? Они его ближайшие друзья, но один из них за то, чтобы он умер. Его глаза наполняются слезами, и он плачет. «Вот что значит умирать, — думает Логан. — Ты одинок. Ты унижен. Ты оставлен наедине с собственной слабостью и жестоким осознанием того, что неизбежно».

Он делает глубокий, полный боли вдох, больше похожий на рыдание, и ждет, когда жизнь закончится.

Но той ночью Логан не умер. Лихорадка спала, и утром он уже мог двигаться. Слабость все еще донимала его, но он выздоравливал. Михаэль и Фрэш навестили его и сказали, что они очень рады его исцелению. Они заверили Логана, что теперь все будет хорошо. Он все еще не знал, кто из них предлагал бросить его — оставить умирать в одиночестве. Тогда он убеждал себе, что это должен быть Фрэш, что Михаэль никогда бы не покинул его. Но до конца уверен он не был. Особенно теперь, когда Логан знал, что случилось с Михаэлем потом.

По отношению к Михаэлю Логан испытывал странные чувства. Его родители никогда бы не бросили его, даже если бы это стоило им жизни. Теперь он помнил их неясно, и с каждым днем образы отца и матери становились все более расплывчатыми. Сестру и брата он вспоминал еще реже, их лица были и вовсе неотчетливыми, тающими во мгле прошлого очертаниями близких людей. Михаэля же он помнил так, как будто тот все еще пребывал с ним, — мужественные черты лица, широкие, чуть сутулые плечи. Глубокий низкий голос Михаэля звучал в памяти так же ясно, как голос Два Медведя, которого Логан повстречал вчера. Даже теперь, когда Логану было известно, что сделал Михаэль, его облик все равно не изгладился из памяти. Логан помнил, что он делал в то время, которое провел с Михаэлем, какое замечательное впечатление тот производил на него, пока он рос под влиянием сильной личности старшего. Все же Логан никогда не любил Михаэля так, как свою родную семью. Он никогда не был уверен в Михаэле так, как в них. Это было неправильно, но тут уж ничего не поделаешь…

По обеим сторонам дороги проплывали городские здания. Трупы валялись на улицах, и везде стоял запах смерти. В полумраке зданий не было видно движений, не теплился огонек жизни. По его ощущениям, отсутствовали даже пожиратели — верный признак, что никого не осталось. Логан внимательно осматривал дверные проемы и окна, переулки и улицы, которые пересекал, но город вымер.

Он выбрался на другой конец города в полдень, погода стояла хмурая, по низкому небу тяжело ползли темные облака. Похоже, что надвигается дождь, хотя Логан сомневался. Небо часто выглядело так, как будто собиралось разразиться дождем, но на самом деле дожди шли редко.

Логан ехал сквозь пригород, минуя бесконечные жилые дома, школы и церкви. Нигде никого не было. Когда приходит чума, шансов остаться в живых нет, и люди пытались убежать. Не то чтобы им было куда сбежать, но при эпидемиях, химических атаках и военных нападениях первое и очень сильное инстинктивное желание — бежать. Бежать, потому что это последняя надежда на спасение, когда опасность слишком сильна, чтобы противостоять ей.

К этой тактике выживания прибегли не сразу. Вначале люди оставались на своей земле, даже перед лицом верной гибели. Это было заложено в них природой — сопротивляться и бороться, отказываясь признать себя побежденным, отдавать жизнь за то, во что веришь. Даже когда правительства начали распадаться и попросту исчезали, народ стойко сопротивлялся. Люди верили, что бог защитит их, а мужество будет надежным щитом против самого худшего. Но они ошибались, и в конце концов большинство погибло. Выжили те, кто понял, что вера и мужество необходимы, но их недостаточно. Кроме того, следует обладать трезвым взглядом на вещи и умением анализировать. Когда на твоих глазах рушится мир, надо понимать, в каких случаях стоит упорно сопротивляться, а в каких — поворачиваться и бежать без оглядки. Приходило время и место и для того, и для другого.

И для него тоже. Даже для Рыцаря Слова.

За чертой города Логан съехал с дороги и очутился там, где когда-то был небольшой парк, а теперь — пустырь с несколькими разбитыми столами для пикника и ржавеющим инвентарем для игровых площадок. Остановив «Лайтинг» и развернув машину капотом на запад, он, не выходя из нее, съел ланч. Еда больше не доставляла ему удовольствия. Пища была консервированная и невкусная. Он ел, чтобы жить и сохранять силы. То же самое со сном, который всегда был тревожным и беспокойным. Логан спал, поскольку это было необходимо, хотя предпочел бы не спать вовсе, потому что он ненавидел сны, воскрешавшие призраков, видения прошлого, напоминавшие о пережитом безумии. Однако то, что он хотел, не имело значения; сны являлись неприятными и неизменными спутниками его жизни.

«Как же их много!» — подумал он.

Логан все еще жевал, когда позади него появились люди. Оказывается, он забыл включить систему оповещения «Лайтинга» и так глубоко погрузился в свои мысли, что не заметил, как чужаки возникли по другую сторону машины. Их оружие было направлено на него. Они подкрались к нему как хищники, тщательно маскируя приближение и выигрывая время. И не встретили сопротивления, поскольку Логан был так погружен в себя, что попросту перестал обращать внимание на окружающих. Эти люди были вооружены винтовками и пистолетами, устаревшим оружием времен до возвышения выродков. Жалкие, грязные, оборванные и воняющие потом. Окружив его, они ухмылялись, их злобные глаза пылали ярким огнем. Бандиты застали его врасплох и откровенно радовались.

«Глупец! — обозвал себя Логан. — Глупец и растяпа!»

— Выходи! — приказал один из них, стоящий поближе, коснувшись плеча Логана длинноствольным автоматическим пистолетом.

Логан открыл левой рукой дверь и медленно, неуклюже выбрался из «Лайтинга». В правой руке он держал посох, делая вид, что использует его в качестве опоры. Прихрамывая, он медленно отошел от машины, переводя взгляд с одного нападающего на другого и пересчитывая по головам. Их было четверо — с грубыми чертами лица и дикими взглядами, грабители и воры. Эти застрелят его не задумываясь, если он даст хоть малейший повод.

Такие застрелят и собственную мать.

— Мы конфискуем ваш транспорт для военных нужд, — сказал тот же человек, держа ствол на уровне его груди.

— Полиция Айовы? — спросил Логан, отступая назад.

— Что-то в этом роде, — пробормотал другой, прикасаясь рукой к гладкой поверхности машины.

Первый ухмыльнулся и кивнул.

— Для военных нужд, — повторил он. — Мы вернем вашу машину, когда закончим дело.