Жестокие звезды - Константин Кривцун

– А я вот знаю, что вы с Марса прилетели, – начал я, – так почему вы покинули его? По визору его, наоборот, все хвалят. Говорят, что там скоро установится землеподобная атмосфера…

Анна Андреевна потупила взор.

– Понимаете, ребята. Вопрос очень деликатный. – У нее внезапно прорезался сильный акцент. – На Марсе не все так хорошо, как говорят по визору. Возможно, Республика Марс вообще скоро отделится от ЗЕФ. Нам там было не слишком уютно.

– Ясно, – хмуро кивнул я, решив больше не развивать эту тему. Я слышал из разных источников, что на других планетах коммунизм принимает уродливые формы. Только на старушке Земле нам везет, и мы строим справедливое общество.

Я допил чай, Пашка уже зевал, посматривая на часы, – пора было двигать к дому. На улице разливались сумерки. Мы оделись и вышли на крыльцо, попрощавшись с Анной Андреевной. Пронзительно стрекотал кузнечик, вдалеке тренькала какая-то птица. Легкий ветерок доносил сладкий аромат черемухи и яблоневого цвета.

Наташа вызвалась проводить нас до калитки. Я пожал плечами – мол, валяй!

Девочка накинула на плечи курточку и весело зашагала с нами по мощенной камнем дорожке. Дойдя до невысокого забора, она вдруг схватила и меня и Пашку за рукава и притянула к себе:

– Смотрите, что я сегодня сделала!

Я сначала не понял, что ей от нас надо, но потом увидел, что она одной рукой задрала кофточку, а другой – приспустила джинсы. Оказывается, Наташа демонстрировала серебряное украшение на пупке.

– Проколола сегодня. Тайком от мамы! – В голосе девочки проскользнули нотки гордости.

– Круто! – с деланным энтузиазмом сказал на это Пашка.

Я лишь сдержанно кивнул и состроил многозначительную мину. Меня не сильно вдохновила модная штучка. Не нужно ей это было делать. Не вязалась это колечко с ее внешностью. Или нет? Чего-то я совсем запутался в своих мыслях. У Ирки, например, такая штучка уже давно – и вроде как хорошо смотрится. Странно…

За прошедшее время я так и не решился предложить Наташе стать моей девушкой. Постоянно что-то мешало. Я не оправдывал себя – конечно, мешал себе я сам. Своей нерешительностью и страхом того, что близкое знакомство разрушит Наташин образ. А еще больше я боялся, что она откажет. Что этот отказ проляжет между нами пропастью и станет еще хуже, чем тогда – на крыше.

В тот момент я еще не понимал многого, но в голове опять, как и при купании на озере – когда Наташа просила нас отвернуться, а сама искупалась голышом, – появился непонятный звон.

Но просто звон – это ерунда, слуховые галлюцинации. Гораздо хуже, если окажется, что с таким звуком разбиваются об пол наивные мечты.

02.06.2213

Наташа летала на Марс – родину своих родителей. Там состоялись похороны ее отца. Нас с Пашкой не отпустили.

После смерти дяди Володи с Полушки передали первые и последние кадры.

Разрушенная стена исследовательского комплекса. Черный дым из разлома. Мельтешащие фигуры – люди, машины. А потом что-то чужое, мерзкое и странно знакомое скользнуло в дыму.

Такие вот кадры.

Потом информацию о планете стали давать сжатую, без визуального сопровождения. Похоже, сообщения с Полушки подвергали строгой цензуре.

Что произошло на самом деле, мы так и не узнали. Официальной версией был взрыв реактора. Аномалия материала защитного кожуха. Или что-то в этом духе – я не большой специалист в ядерной энергетике. Но я-то чувствовал, что все не так просто. На планете происходят странные вещи. Не просто так АС отказался от Полушки. Не случайно рыночники отдали нам этот мир по дешевке.

Отца Наташи кремировали и предали марсианскому песку. Девочка вернулась осунувшаяся и тихая. Ни со мной, ни с Пашкой долгое время не виделась.

Потом я несколько раз ловил своего друга на том, что тот ходил к Наташе без меня. Меня колола беспричинная ревность. Но я был уверен, что Наташа в конце концов станет моей. Она обязательно поймет, что я к ней чувствую.

Хотя порой казалось, будто Ната для меня навсегда потеряна.

И вот мы сидели теперь на ступенях крыльца Пашкиного дома. Думали о жизни и смерти. О том, что человечество встретит в неизвестности Фронтира.

– Ну что? Сыграем один на один? – спросил я у своего друга.

Пашка посмотрел на меня, затем на баскетбольный мяч в моих руках и кивнул.

Я прошел, то и дело стуча мячом об асфальт, до площадки. Пашка шел рядом. И мне и ему не было сейчас весело. Игра позволит на несколько минут отрешиться от проблем, сотрет тяжелые мысли о Наташе, ее отце и Полушке…

– Ну что? До семи? – Я бросил свой рюкзак на газон около игрового поля.

– Давай! – согласился Пашка. – Кто попадет, тот начинает.

Я кинул мячик в кольцо. Промахнулся. Мяч подхватил Пашка. Подошел к линии штрафной, прицелившись, бросил – и попал.

Я пожал плечами и хмыкнул – мол, начинай!

Пашка сжал в руках мячик, пару раз ударил о покрытие площадки, поймал и спросил:

– Поехали?

Я встал спиной к кольцу, готовясь отражать атаку приятеля, и кивнул. Тут же Пашка понесся на меня. Я отступил на два шага, попытался дотянуться до мяча, но не успел – мой друг крутанулся вокруг своей оси, сместился влево и ловко обошел меня. Я побежал за ним, но было уже поздно – Пашка сделал два шага и бросил. Мяч ударился о щит, потом слегка подпрыгнул на дужке и провалился в кольцо.

Один – ноль.

Пашка, довольный проведенным броском, взял мяч и отошел к двухочковой линии, чтобы снова начать атаку. По правилам баскетбола один на один – тот, кто забивает, атакует вновь. Мне снова предстояло защищаться.

Пашка на этот раз не спешил, он стучал мячом об асфальт и решал, что делать. Я, наверное, напоминая со стороны нелепого паука, раскинул в сторону руки и чуть присел, чтобы блокировать все его возможные пути. Но Пашка не стал никуда идти. Он спокойно прицелился и бросил. Я думал, что мой товарищ с такого расстояния промажет, но Паша попал. Чистое попадание – мяч даже не чиркнул по дужкам, лишь шорох сетки возвестил о том, что счет стал уже три – ноль. Бросок ведь был из-за двухочковой линии.

Мой приятель с улыбкой подхватил катящийся по полю мячик и приготовился атаковать снова. Я сжал зубы, чувствуя, как на щеках выступают желваки. Я тебя обыграю!

– Эй, мелкота! – заорал чей-то веселый голос из-за ограды.

И я, и Пашка обернулись на крик. На дороге стоял Стас. Его, как обычно, сопровождали Клюв и Душный.

– Я с победителем сыграю! – снова подал голос Стас. – Чего-то поразмяться хочется!

Мне, если честно, было наплевать на то, что парню хочется поразмяться. Мой мяч – моя игра. Пускай идет и играет, где хочет, но только не здесь и не с нами.

– Мы не хотим играть, – опередил меня Пашка. – С тобой не хотим!