Очаровательная плутовка - Кейси Майклз

Слова Флетчера нагоняли на Билли тоску. Лондон был совсем не таким, каким он всегда казался ей.

— А как же театр? Наверняка вам есть что рассказать о лондонском театре.

— Ты думаешь, тебе это было бы интересно? — Флетчер подумал пару секунд, размышляя над тем, что в посещении театра может быть привлекательным для молодого человека. — Хотя вот, Фопс Элли, например. Джентльмен может прийти туда и поболтать во время антрактов с актрисами, которые бывают весьма привлекательными.

— И вы это делали? — опять нахмурилась Билли, не понимая, почему мысль о забавах Флетчера с актрисами раздражала ее. Более того, мысль о том, что Флетчер может быть еще где-нибудь и с кем-нибудь, кроме как с ней, была для нее более чем неприятной.

— Конечно, само собой, в юности. Уже потом, став старше, я научился больше ценить то, что происходит на сцене. Но мы говорим о Лондоне вообще, а не обо мне в частности. Хотя сейчас я чувствую себя несколько пресыщенным от Лондона, должен признать, что там есть чем заняться молодому человеку, немногим старше, чем ты. Например, боксерские и фехтовальные турниры в «Джентльмен Джексон», или парадный выход лейб-гвардейцев, или скачки в парке, или визиты к разным людям. Можно даже сделать карьеру визитера, как это удалось, например, Генри Латтреллу. — С этими словами Флетчер протянул руку, взял свою шляпу и надвинул ее себе на глаза, давая понять, что собирается лечь спать.

Билли, почувствовав, как сильно затекла ее левая нога, улеглась, растянувшись, и стала представлять себе Лондон таким, каким Флетчер описал его. Выходило так, что там — так же скучно, как в Паттердейле, хотя в Лондоне, похоже, было больше того, что могло нагонять скуку.

Но затем лицо ее просияло: она поняла, что Флетчер старался представить Лондон как можно менее привлекательным только для того, чтобы отбить в ней всякую охоту сбежать в этот скучнейший город, вместо того чтобы отправиться к ужасной тетке в Танбридж-Уэллс. Каким же обманом была вся эта история! Очевидно, юная леди могла бы найти гораздо больше развлечений в столице, чем Флетчер старался представить.

Ободренная этой мыслью, она вознамерилась больше узнать об этом человеке — Флетчере Белдене.

— Хедж рассказывал, что вы воевали на Пиренейском полуострове. Это было занимательно?

Флетчер приподнял шляпу с глаз и внимательно посмотрел на Билли. Что за шалость опять планирует этот парень в своем богатом воображении — сбежать, чтобы сделать себе имя в армии? Он улыбнулся, понимая, что вряд ли у него это получится. В невоюющей армии было совсем мало места для безусых юнцов.

— Занимательно, говоришь? — переспросил Флетчер, в то время как его разум наполнялся воспоминаниями о недавней военной кампании. Да, он должен признать, это было занимательно.

Билли пожала плечами в поисках другого слова.

— Ну, это было интересно. Я имею в виду, Хедж сказал, что вы служили вместе с герцогом. Наверное, это было интересно — наблюдать великого человека на поле сражения?

Флетчер закрыл глаза и подумал о герцоге Веллингтоне. Он рассмеялся от мысли, которая вдруг пришла ему в голову.

— Он брился. Каждое утро, независимо от обстоятельств. Брился, укладывал свои вещи и выходил из своей палатки каждое утро перед рассветом. Я пытался делать так же, но мне никогда не удавалось следовать его примеру.

Флетчер неожиданно посерьезнел.

— И он никогда не просил других людей делать то, чего не делал сам. В результате его люди делали всегда то, что он просил. Он презирал звания, называя их своими мерзавцами. Только когда он хотел, чтобы они совершили невозможное, он обращался к ним не иначе, как «мои ребята», — и тогда, клянусь Богом, они делали это для него. Не единожды, а тысячу раз.

Билли прикусила язык, потому что едва не произнесла то, что выдало бы ее с потрохами. Дело в том, что все это она слышала о Железном Герцоге давным-давно.

— Должно быть, они верили, что он всегда спасет их, — произнесла она, пытаясь разглядеть выражение лица Флетчера в полумраке.

— Мы все верили, — согласился Флетчер, позволив своей шляпе опять съехать ему на нос. — Помню, одной ночью мы объезжали периметр с Веллингтоном и наткнулись на караул на обратном пути в лагерь. Кто-то сменил пароль, и ни я, ни герцог не знали отзыв. Представь себе эту ситуацию — главнокомандующему отказали бы во въезде в его собственный лагерь. Но мне не нужно было волноваться. Часовой, добрый ирландец с львиным сердцем, посмотрел на нас, а потом щелкнул затвором мушкета и встал на выправку, гаркнув: «Благослови Господь ваш горбатый нос! Я рад видеть его больше, чем десять тысяч человек в подкрепление!»

— Это чудесно! Расскажите мне больше, — стала умолять Билли, зачарованная рассказом Флетчера.

— Я спросил его — дважды, как я помню. — Он продолжал улыбаться и кивать, говоря «си», «си», едва не тыча мне вертелом в лицо. Я помню, я не ел почти ничего целых две недели, поэтому я откусил кусок. — Флетчер скривился, вспоминая вкус, от которого его едва не стошнило. — Вот так, мой юный друг, я узнал, что «кролик» — не международное слово.

Билли, лежа на боку по другую сторону костра от Флетчера, закрытая по пояс одеялом, подпирая сонную голову рукой, спросила:

— Но что это было на самом деле, если не кролик? Вы сказали, что тушка была похожа на кроличью.

Флетчер переступил с ноги на ногу, покуда он опять облегчался у ствола дерева. У него просветлело на душе, впервые с сегодняшнего утра.

Как они перешли к этой теме — его приключениям на Пиренейском полуострове во время войны — он не помнил. Возможно, это было следствием еще одной попытки убедить себя в том, что он — мужчина до мозга костей и не может испытывать физического влечения к молодому юноше, которому не больше тринадцати лет. Впрочем, он провел последние два часа за счастливыми воспоминаниями о том периоде своей жизни, о котором, как он думал когда-то, он никогда не будет вспоминать даже с малой долей радости.

Он улыбнулся, глядя на зевающего Билли, и положил руку себе под голову.

— Я никогда не находил в себе мужества, чтобы признать это, малыш, но все же я скажу тебе: мы ни разу не слышали собачий лай в течение трех дней, пока мы были в той деревне.

— Это ужасно! Но вы же не ели это? — уверенно произнесла Билли, с которой сон как рукой сняло.

— Я удивил тебя, несомненно, — коварно улыбнулся Флетчер, — скажем так, я не возражал против того, чтобы разделить эту трапезу со своими людьми.

— Я бы скорее умер от голода.

Флетчер лег на спину и увидел яркие звезды на чистом ночном небе. Затем он повернулся к Билли и увидел, как сильно был удивлен его конюх.

— О, малыш, конечно, я бы не ел собаку, если бы мог. Война жестоко обращается с нашими лучшими чувствами.

— Думаю, вы правы, — пробормотала Билли равнодушно, потому что она уже почти засыпала и слушала Флетчера вполуха. Но все же она сделала усилие и села прямо со скрещенными ногами, положив руки на колени, отчаянно борясь со сном, потому что вечер был таким замечательным и она не хотела, чтобы он заканчивался.