Хюррем, наложница из Московии - Демет Алтынйелеклиоглу

Она подумала: «Судя по его шляпе с пером и одежде, он чужестранец. Не показывай ему, Александра, что заметила взгляд».

Не менее внимательная Мерзука толкнула ее под локоть: «Эй!»

– Что?

– Вон тот человек, – прошептала девушка. – Он уже долгое время не сводит с тебя глаз.

Александра ощутила, что ее сердце заколотилось.

– В самом деле? – прошептала она.

– Он очень молодой… – продолжала Мерзука.

Александра сделала вид, что очень заинтересована клоунами. Не отрывая глаза от сцены, она тихонько спросила Мерзуку: «Он все еще смотрит?»

– Да еще как. Милая моя, взгляни хоть одним глазком, что от этого будет?

Мерзука была права. Что случится от одного взгляда?

Александра медленно повернула голову. «Красив ли чужестранец? Не знаю, – сказала она себе. – Кажется, да». Юноша оживился, заметив, что Александра тоже смотрит на него.

Александра невольно улыбнулась. Юноша в шляпе с пером был очарован улыбкой девушки. Он осторожно поклонился Александре.

Девушка попыталась успокоить бьющееся сердце. Молодой человек в шляпе с пером приветливо кивнул. Александра толкнула Мерзуку локтем:

– Ты видела?

– Видела.

– Что он делает?

– Кажется, предлагает тебе пойти за ним.

– Ни за что на свете не пойду. Наверное, он сумасшедший.

Тем временем юноша направился в сторону длинного прилавка, где продавались различные сладости.

Находчивая Мерзука не растерялась. Она спросила у Нойона: «Пойдем вон туда, где продаются сладости?» Тачам внимательно посмотрел в глаза татарке. Воцарилось долгое молчание. Затем воин сказал: «Нет». И когда Александра уже было подумала: «Ну вот, все кончилось», добавил: «Я не люблю сладкое, а вы идите, я подойду позже».

Обе девушки с волнением подошли к прилавку. Молодой человек в шляпе с пером ждал их. Со стороны можно было поклясться, что Мерзуку и Александру не интересовало ничего, кроме сладостей. Но Нойон, который не сводил с них глаз, знал, что никто из троих не думает о сладостях.

Молодой человек, с восхищением глядя на Александру, снял шляпу. Он был всего на три-четыре года старше нее. Непокорные светлые волосы упали ему на лоб. У него были ясные голубые глаза, изящный, немного вздернутый нос. На подбородке виднелись редкие волоски намечавшейся светлой бородки.

«Ох, – подумала Александра, – какой хорошенький».

В тот же момент юноша промолвил:

– Как вы прекрасны, юная госпожа!

– Господи, боже мой, – только и выдохнула Александра.

– Вы славянка?

– Да.

– Серьезно, и откуда же?

– Из Рутении, а вы?

– Из Волыни.

Мерзука отошла в сторонку и оставила их наедине.

Молодой человек внимательно посмотрел девушке в глаза и тихим робким голосом почтительно произнес: «Простите. Меня увлекла ваша красота, и я забыл представиться. Меня зовут Фредерик… Фредерик Любанский».

Александра нежно посмотрела на него: «Александра. Александра-Анастасия Лисовская».

От волнения она чуть не задохнулась.

Фредерик ничего не замечал. Он рассказал, что является сыном польского купца, который находится здесь по делам. Потом угостил девушку и Мерзуку вкусным молочным киселем на рисовой муке.

Александра смогла прошептать только то, что состоит при свите Гюльдане Султан. А потом нехотя добавила: «Мне пора идти».

Фредерик вытащил что-то из кармана и протянул Александре.

– Что это?

– Зеркальце. Не окажете ли вы мне честь принять его в подарок?

– Почему вы хотите мне его подарить?

– Когда вы будете любоваться своей красотой, вы вспомните меня и этот миг.

Александра положила зеркальце в маленькую сумочку, висевшую у нее на поясе. Все ее лицо горело: «Мне пора идти. Меня ждут».

– Я смогу вас увидеть снова?

– Не знаю.

– Я буду искать вас на рынке.

– Не думаю, что меня отпустят.

– Я все равно буду здесь, Александра-Анастасия.

Той же ночью Александра достала свою сумку и долго смотрелась в зеркало, представляя, что принимает этот подарок вместе с помолвочным кольцом.

Фредерик Любанский сдержал свое слово. Он каждую неделю в один и тот же день приходил на рынок. Ждал подолгу у прилавка со сладостями, но девушка не появилась.

Александра плыла на корабле по Черному морю к Стамбулу. Сумка была при ней. Ее приданое было аккуратно сложено на самом дне сундука: несколько платьев, которые ей оставила Гюльдане Султан перед смертью, и подарки от Ай Балы Хатун.

Мать хана как-то раз усадила ее рядом с собой и сказала: «Все, твое детство закончилось, Александра». А спустя короткое время Мерзука вошла к Александре с заплаканными глазами и позвала ее. Александра тут же все поняла. Она давно со страхом ждала этого события. Войдя в комнату старой ханши, Александра увидела, что смерть уже стоит возле изголовья Гюльдане Султан.

– Я пришла, госпожа.

На бледном лице женщины появилась слабая улыбка.

В изголовье читали молитву. С того дня, когда Александра впервые услышала, как нараспев читают Коран, всякий раз эти звуки волновали ее. Однажды ночью она даже вытащила иконку и в дрожащем свете свечи принялась молиться: «Пресвятая Матерь Божья, помилуй меня. Я позволила, чтобы другая вера коснулась моего сердца. Иисус, сын Божий, прости меня».

Хотя она и не понимала Коран, но, когда слушала его, поразительное чувство охватывало ее.

Гюльдане Султан пошевелила беспомощной рукой, и Александра взяла эту тонкую костлявую руку в свою, затем поднесла к губам и поцеловала. Влажными глазами, с благодарностью, смотрела она на пожилую женщину, которая спасла ей жизнь и которую она втайне ставила на место матери.

– Александра, – прошептала та, – наклонись, доченька.

Девушка повиновалась.

– Время на исходе, доченька. Подошел мой судный день. Помолись за меня, чтобы Аллах принял меня в рай.

– Но ведь я же не мусульманка.

– Для Аллаха все равны. Все мы пришли от него.

Александра едва слышала дыхание пожилой женщины.

– Достань свою икону. Помолись за меня. Пусть твоя Мария будет мне свидетелем: я считала тебя своей дочерью.

«Так она все знает, – подумала Александра. – Значит, Гюльдане Султан знает, что я по ночам молюсь на коленях перед иконкой и плачу».

Она вновь поцеловала пожилой женщине руку.