Снесла Баба Яга яичко - Дубравка Угрешич

Да, мистер Шейк успешно пожинал плоды всеобщего помешательства.

И если состав пищевых добавок мистера Шейка вызывал чувство уважения (креатин-моногидрат, креатин-фосфат, альфа-липоевые кислоты, глютамин, таурин, аргинин, аминоген), то их названия доводили это уважение до благоговейного трепета: «AD», «СЕЕ-250», «Рошг Мах», «AminоМах», «Муо Мах», «Trans-Х», «Volu-mass35», «SciРго», «IsоРго», «WPC», «UltraAmino», «GLM», «ALC», «CLA», «НМВ», «НМВ Ultra», «CarniTech», «MegaMass», «UniSyn», «Yohimbe», «GгоРго», «CarboBoost», «CytоЕогсе», «Нурег Mass», «CytoPro», «CytoBum», «DailyVit», «AnimalРак».

Империя мистера Шейка начала стремительно рушиться, когда в газетах появилось несколько критических заметок, а затем и серьезных статей о том, что его порошки, возможно, и способствуют накачиванию мышц, однако при этом входящие в них компоненты снижают потенцию. Мистер Шейк с отчаянием наблюдал, как все то, что он выстраивал годами, сдувается как воздушный шарик. Вот в чем была причина его появления здесь, где он собирался одним выстрелом убить сразу двух зайцев: во-первых, успокоить свои нервы, а во-вторых, разведать, что собой представляет посткоммунистический рынок и найдется ли для него и здесь возможность заработать кусок хлеба, а если найдется, то попытаться заставить «восточное» население, распухшее от пива, пожелтевшее от курения и отекшее от алкоголя, трансформировать свои тела из инкомпатибильных с рыночными отношениями в компатибильные[15].

А раз уж речь зашла о компатибильности, то заметим, что душу мистера Шейка обременяла еще одна забота. Эту заботу звали Рози. Мистер Шейк был вдовцом, а Рози была его дочерью. И эта дочь, которая, как он надеялся, должна была унаследовать его империю, стала символом постоянного надругательства над амбициями мистера Шейка. Нельзя сказать, что она не была хорошенькой, просто она была слишком толстой, во всяком случае, по американским меркам. Но еще хуже было то, что она, судя по всему, была к этому совершенно равнодушна. Мистер Шейк знал, что место, куда он приехал, — это прославленный курорт с известнейшим спа-центром под креативным руководством доктора Тополанека, и он надеялся, что здесь ему в голову придут свежие деловые идеи, а Рози избавится от нескольких килограммов… Что касается деловых идей, то имелось еще одно обстоятельство, которое будоражило его воображение. От знакомых, которые недавно здесь отдыхали, мистер Шейк узнал, что в спа-центре работает молодой массажист, который не только производит сильное впечатление своими физическими данными, но якобы обладает и неслыханным сексуальным талантом. А если бы такого парня удалось уговорить стать рекламным талисманом его продукции, ветер бы снова наполнил паруса бизнеса мистера Шейка.

Вот такие мечты бродили в голове мистера Шейка, пока он сидел в ресторане отеля. А когда он увидел высокую и стройную даму своих лет, окруженную двумя подругами, в душе мистера Шейка неожиданно шевельнулась еще одна мечта: старость вдвоем. Очень может быть, что весь этот мир бурлящей и взрывной физической энергии, который годами окружал мистера Шейка, все-таки подточил его нервную систему. Поэтому даже один взгляд на даму со спокойными движениями подействовал на него как добрый старый валиум.

Немного позже мистер Шейк набрался храбрости, подошел к столу дамского трио и пригласил успокоительную даму на танец. К его огромному удивлению, дама не отказалась. А еще больше он обрадовался, обнаружив, что дама вполне сносно говорит по-английски.

Ну вот, о мистере Шейке пока и хватит. Что же касается нас, то мы идем дальше.

Ждет повар, скоро ли вода в кастрюльке

закипит,

История не ждет — она вперед летит.

4

Пупа в свойственной ей обезоруживающе милой манере постоянно подталкивала их выступать в роли ее представителей. Нет, конечно, она не использовала это слово, но она говорила: «Вы пейте, а я уже одним этим пьяна буду. Вы ешьте, а я от одного этого почувствую приятный вкус во рту. Вы ходите на массаж, а мои кости от одного этого помолодеют. Вы танцуйте, а я, глядя на вас, буду радоваться». У нее самой, бедняги, больше не было сил ни на что. Время она проводила, в основном дремля в инвалидной коляске и иногда открывая глаза только для того, чтобы «проконтролировать ситуацию»:

— Я просто контролирую ситуацию, хочу убедиться, что вам хорошо.

И вот, смотри-ка, не прошло и нескольких часов с момента их прибытия, а Кукла уже нашла себе партнера для танцев. «И откуда у нее столько энергии?» — думала Беба, стараясь заглушить эту новую обиду. Какой-то пожилой тип после ужина подошел к Кукле, к Кукле, а не к ней, Бебе, что было подлым ударом прямо в солнечное сплетение Бебы, у которой и без того изрядно пошатнулась уверенность в себе. Хотя Кукла была на десять лет старше Бебы, тип все-таки выбрал Куклу. Правда, тип Бебе нисколько не нравился, и это хотя бы отчасти утешало ее.

— Что они делают? — очнулась от дремы Пупа.

— Танцуют, — сказала Беба.

— Ааа, — сказала Пупа и снова погрузилась в полусон.

Поэтому, когда Беба увидела, что к их столу приближается еще один мужчина в возрасте, но гораздо более симпатичный, чем тот, с которым танцевала Кукла, она тут же оживилась.

— Позвольте представиться. Доктор Тополанек, — сказал мужчина и энергично пожал Бебину руку. — Вы не против, если я к вам присоединюсь?

— Нет, что вы, садитесь, пожалуйста, — радушно сказала Беба.

Пупа пробудилась от дремоты и скосила глаза в сторону нового лица.

— Позвольте представиться, доктор Тополанек, — повторил мужчина.

Пупа лишь улыбнулась. Руки она ему не подала. Она знала, что, уважая ее старость, от нее никто больше ничего не ждет и ей заранее все прощено, как ребенку. Поэтому она полностью расслабилась в этой своей роли и, даже не сказав ему «очень приятно», снова задремала.

Доктор Тополанек был директором спа-центра отеля. Разумеется, жизнь прожить — не поле перейти, как сказал бы любимый писатель доктора Тополанека Борис Пастернак, с героем которого, доктором Живаго, Тополанек отождествлял себя в ранней молодости. Разумеется, прожить жизнь — это не то что перейти через поле, но так как история всегда вытворяет то, на что ее воля, мы по воле этой нашей истории расскажем кое-что и о докторе Тополанеке.

Когда началась «Бархатная» чешская революция, доктор Тополанек почувствовал, что пришел его час. Правда, революция изрядно припозднилась, но все-таки пока еще не все было потеряно, по крайней мере для доктора Тополанека. Коммунисты с годами доставали его все больше, а все, кого он знал тогда, были коммунистами, но позже его очень быстро достали и антикоммунисты, а все, кого он знал, теперь были антикоммунистами. Мололи чушь и одни, и другие — собственно говоря, все они варились в одной кастрюле. Революция возникла перед ними, как павлин с распущенным хвостом, по крайней мере так казалось Тополанеку. Это была невиданная ярмарка фрустрированного революционного тщеславия, и на поверхность всплыли алчность и глупость. Тополанек твердо решил, что во всеобщей неразберихе переходного периода ему тоже следует снять немного сливок. Его коллеги, бывшие отличники, теперь влачили жалкое существование на скромные зарплаты в больницах, а он, начавший свою карьеру безо всяких амбиций, простым врачом-терапевтом, добрался до места руководителя самого известного в стране и за ее пределами спа-центра. Да, он был своего рода серфером-любителем, скользящим по волнам. Некоторым людям помогают гены — таких сколько ни топи, легко не утопишь, — другим помогает характер. Тополанек не страдал особой твердостью характера, и этот небольшой дефект помог ему выжить. Мягкий, как трава, он всегда клонился под ветром. «Бури валят только дубы, — поэтически размышлял доктор Тополанек, — а трава всегда хорошо растет, и ничто ей не помеха».