Россия и мир в XXI веке - Дмитрий Тренин

Заявленный в 2010-е годы поворот России к Азии не означает и не может означать смены цивилизационного кода России. Этого не смогли добиться даже большевики, стремившиеся разрушить старую Россию до основания и воздвигнуть совершенно иную конструкцию под другим именем. Сближение России с Восточной Азией, прежде всего с Китаем, необходимо и оправданно, но оно не способно привести к «китаизации» или «азиатизации» России. Скорее наоборот, такое сближение укажет на различия и проблемы, невидимые на расстоянии, и заставит россиян четче обозначить свою национальную и культурную идентичность, а при необходимости – и отстаивать ее.

Формирование «большой Евразии» там, где еще недавно, до украинского кризиса, предполагалось строить «Большую Европу», меняет позиционирование России на континенте и в мире. В геоэкономическом отношении РФ как «Восток Запада» постепенно превращается в «Запад Востока». Происходит это в контексте становления экономически взаимосвязанного и взаимозависимого континента Евразии.

Главной движущей силой этого процесса является Китай, с которым Россия и страны ЕАЭС выстраивают общее экономическое пространство. При этом надо помнить, что Россия уже однажды (и довольно долго) входила в состав великой евразийской империи Чингисидов. В XXI веке она имеет возможность выступить не в качестве пресловутого моста между Европой и Азией или форпоста/плацдарма Китая у ворот ЕС, но сыграть важную самостоятельную роль. Для этого, однако, ей необходимо сформулировать собственную национальную идею.

Необходимость сохранения национальной идентичности при все более глубокой интеграции в глобальный мир очевидна. Глобальная интеграция стимулирует не только рационализацию техник и приемов для более успешной конкуренции, но одновременно и поиск уникальных преимуществ, которые присутствуют в национальной идентичности. В глобальном мире, таким образом, сильные национальные идентичности могут процветать. Размежевавшись с Европой и бывшими республиками СССР, современная Россия остро нуждается в обновлении национального самосознания.

Очевидно, что европейская идея России нуждается в переосмыслении. Со времен Петра I Западная Европа была для россиян образцом для подражания. Сейчас она в основном утратила это значение. Отчасти оттого, что сама Европа в ХХ веке утратила передовую роль в общечеловеческом развитии, которая перешла к Северной Америке. Отчасти оттого, что нынешняя Европа в формате Европейского союза выглядит со стороны как огромный бюрократический аппарат без свежих привлекательных идей, без политической воли и способности играть самостоятельную роль в мировых делах. Европа накопила огромный опыт, она богата, удобна и культурна, но она перестала вдохновлять. Для России XXI столетия Европа – ближайший сосед и крупнейший экономический партнер, но не «станция назначения». То, что когда-то питало европейскую идею в России, сегодня может быть реализовано только в глобальном контексте.

В России сегодня обозначился тренд представляться своего рода «подлинной Европой», сохранившей либо возродившей, в отличие от ЕС, истинные европейские ценности. Это типичный фейк. Попытка выставить Россию в виде олицетворенной европейской консервативной традиции XIX столетия выглядит неубедительно. У России и другая наследственность, и другие текущие обстоятельства. За псевдоевропейским консерватизмом проглядывает чисто российский традиционализм, а местами и обскурантизм. Рядиться в несвойственные одежды бессмысленно: можно выставить себя на посмешище.

Ведущее положение, которое долгое время занимала в России европейская идея, должна теперь занять российская национальная идея, но не в смысле ухода в себя или возврата к корням. Идея именно национальная, потому что индивидуализм, при всей его важности как мотора движения, не абсолютен. Большие группы людей – народы, нации – по-прежнему являются значимыми игроками теперь уже в глобальном мире. Государства, особенно крупные и самостоятельные, сохраняют свое положение ведущих элементов глобальной системы. Российская национальная идея в самых общих чертах – это идея самостоятельной самодостаточной страны, успешно встроившейся в глобальный мир, обеспечивающей своим гражданам безопасность и достойное качество жизни и способной производить глобальные и региональные общественные блага.

Российская национальная идея не должна раствориться в новейшем издании евразийства. Российской Федерации нет нужды пытаться строить Европейский союз № 2 в составе Евразийского экономического союза, да это и невозможно на практике. И сама РФ, и ее партнеры находятся на стадии становления национальных государств, и отказ от значительной части суверенитета для них на данном этапе совершенно неприемлем. Тем более нереально возрождение старой имперской идеи в каком бы то ни было обличье, в том числе «либеральном»[76]. Идея должна быть национальной и одновременно глобальной.

Для реализации российской национальной идеи, т. е. для достижения предложенных выше целей, необходима модернизация экономики, государственного управления и местного самоуправления, всей общественной жизни, культуры и быта россиян. Модернизация, однако, уже не является синонимом вестернизации, поскольку не направлена на слепое копирование европейских и американских образцов с целью «стать как Запад». То, что может быть органично воспринято русской культурой, прививается на российской почве, а то, что отвергается этой почвой (по крайней мере, в данный момент), не должно «внедряться» сверху. Россияне должны найти именно то, что позволит им и стране органично развиваться.

Носителем национальной идеи может быть только сама нация. Российская политическая нация находится сейчас в процессе становления. Сегодня эта нация пока что представляет собой постимперскую полиэтническую общность, объединенную прежде всего русским языком, богатой русской культурой и воспоминаниями советского и имперского периодов. Важный недостаток состоит в том, что у российской элиты пока что нет «образа желаемого будущего» – своего рода «российской мечты».

В условиях невыполнения элитой своих главных функций – общественного лидерства – российское общество остается еще во многом атомизированным, малосвязанным по горизонтали. Модель современной политической нации – сообщества граждан, постоянных жителей определенной территории, объединенных общим делом (res publica) и готовых участвовать в осуществлении власти на этой территории (демократия), – остается всего лишь умозрительным ориентиром для России.

В этих условиях в сознании россиян до сих пор преобладает сталинское понимание нации, основанное на формуле единства территории, языка и культуры. Реалии XXI века требуют расширения этого понимания не только в сторону гражданственности и демократии, но и активной интеграции в рамках современной иммиграционной политики. Российской Федерации не нужны новые территории, но остро нужны люди, способные и готовые участвовать в обустройстве огромной территории самой России. Главным ресурсом иммиграционной политики РФ являются русские в странах СНГ, вторым по значению – другие выходцы из постсоветских государств.