Григорий Распутин. Жизнь старца и гибель империи - Андрей Гусаров

Оба проповедника олицетворяли апокалипсическую эпоху, на которую выпали годы деятельности Распутина и Иоанна Кронштадтского, причем последний, скончавшийся в 1908 году, передал своеобразную эстафету первому, доведшему дело до своего логического конца.

Имя сибирского провидца Григория Распутина в Санкт-Петербургской духовной академии стало известно в конце 1902 года. Илиодор (Труфанов) вспоминал, что слухи среди студентов о новом пророке, объявившимся в Сибири, стали циркулировать в ноябре-декабре 1902 года. Было известно даже имя подвижника – Григорий. «В религиозных кружках студенческой молодежи, группировавшейся вокруг истинного аскета, тогдашнего инспектора академии архимандрита Феофана, рассуждения о новоявленном пророке велись на разные лады…», – отмечал Илиодор.

Идею показать столице нового сибирского «старца» подал и поддержал архимандрит Михаил (Богданов), а ввёл «старца» в круг первых лиц этого учебного заведения уже известный нам архимандрит Хрисанф (Щетковский).

По свидетельству Илиодора Григорий Ефимович прибыл в Санкт-Петербург в дни Великого поста в 1903 году с письмами от казанских покровителей (от Михаила и, возможно, от Хрисанфа) на имя ректора Санкт-Петербургской духовной академии. Следственная комиссия Временного правительства установила, что Распутин приехал в столицу империи осенью 1904 года, что подтверждает и А.И. Спиридович[69]. Так что у нас есть на выбор две даты, хотя вторая, как мне кажется, более достоверна.

Иеромонах Илиодор (Труфанов)

Распутин приехал в Петербург поездом. Позднее родилась, или была создана умышленно, легенда о явлении «старца» городу. Пришёл Григорий пешком в стольный град, босой (!), с посохом и котомкой за плечами. Насколько известно, Распутин и ранее не был замечен в хождении без обуви, и было бы весьма неудобно идти босым в холодное время года.

Илиодор сообщает, что архимандрит Хрисанф (Щетковский) сам привёз Распутина в Петербург, тогда как остальные источники свидетельствуют, что «старец» приехал самостоятельно. Это разночтение понятно: архимандрит рано умер и не мог подтвердить что-либо, Илиодор много навыдумывал в своей книжке, вышедшей в 1915 году на Западе, а официальные биографы «старца» создавали ему «житие» с нужными им событиями.

Как в тот момент выглядел Распутин, можно судить со слов всё того же Илиодора: «Григорий был одет в простой, дешёвый, серого цвета пиджак, засаленные и оттянувшиеся полы которого висели спереди, как две старые кожаные рукавицы; карманы были вздутые; брюки такого же достоинства. Особенно безобразно, как старый истрепанный гамак, мотался зад брюк; волосы на голове „старца“ были грубо причёсаны в скобку; борода мало походила вообще на бороду, а казалась клочком свалявшейся овчины, приклеенным к его лицу, чтобы дополнить всё его безобразие и отталкивающий вид; руки у „старца“ были корявы и нечисты, под длинными и даже немного загнутыми внутрь ногтями было много грязи; от всей фигуры „старца“ несло неопределённым нехорошим духом».

О первой поездке в Санкт-Петербург в 1907 году рассказал и сам Григорий Ефимович в «Житии опытного странника». Приехал он, очевидно, на Николаевский вокзал и пешком дошёл до Александро-Невской лавры, до монастыря примерно 1,6 километра по Невскому проспекту. В Лавре Распутин поклонился мощам, «отслужил молебен сиротский за 3 копейки и 2 копейки за свечку» и направился к настоятелю Духовной академии епископу Сергию (Страгородскому). Для начала решил спросить у полицейских, где искать епископа, на что получил ответ: «Какой ты есть епископу друг, ты хулиган, приятель». Разыскал Распутин швейцара, от которого получил по шее. Распутин пишет далее: «…я стал перед ним на колени, он что-то особенное понял во мне и доложил епископу: епископ призвал меня, увидел и вот мы стали беседовать тогда»[70].

Со слов нашего героя, Сергий познакомил его со многими «высокопоставленными» лицами и, даже, с батюшкой-царём, который лично принял сибирского «старца» и дал ему денег на строительство новой церкви в Покровском. Всё это вымысел, призванный создать миф о божественном провидении, которое вело «старца» в столицу к императорской фамилии. История встречи Распутина с Николаем II и Александрой Фёдоровной ждёт нас впереди.

Григорий Распутин

В кабинете у ректора Академии Распутин, ссылаясь на свои казанские знакомства, познакомился с отцом Феофаном (Быстровым). Об этой встрече Феофан давал показания в 1917 году Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства. В один из дней его, нескольких монахов и студентов пригласил к себе епископ Сергий, у которого в тот момент находился Распутин, которого ласково называли «брат Григорий». Они сидели, пили чай и вели беседу. В то время продолжалась Русско-японская война, а на Дальний Восток шла 2-я Тихоокеанская эскадра под командованием вице-адмирала Зиновия Петровича Рожественского[71]. Поэтому кто-то из присутствующих спросил у брата Григория: «Как закончится встреча наших кораблей с японцами?». Распутин ответил: «Сердцем чувствую, утонет». Не будем сильно преувеличивать способности нашего героя видеть будущее: о проблемах флота говорили на каждом углу, и Распутин не единственный, кто предсказывал поражение своим соотечественникам. И здесь вспоминается наиболее яркий пример. Перед отходом эскадры из Кронштадта командир броненосца «Император Александр III» капитан 1-го ранга Николай Михайлович Бухвостов произнёс: «Мы все умрём… но никто из нас не сдастся». Экипаж его корабля в составе 857 человек погиб в Цусимском сражении.

Составить определённое представление об отце Феофане можно по воспоминаниям поэтессы Зинаиды Гиппиус: «Феофан был монах редкой скромности и тихого, праведного жития. Помню его, маленького, худенького, молчаливого, с тёмным, строгим личиком, с чёрными волосами, такими гладкими, точно они были приклеены. Но он смотрел „горе“, поверх человека, – где ему распознать было сразу хитрого сибирского мужичонку!»[72].

Знакомства с инспектором Санкт-Петербургской духовной академии Феофаном (Быстровым), Гермогеном и Сергием (Старгородским), представивших обществу в Александро-Невской лавре «старца и провидца» из далёкой Сибири, стали лишь прелюдией к завоеванию Распутиным столицы.