Когда оживают Тени - Сергей Джевага

Профессора чаще сидели на одном месте. Но если им предлагали более выгодные условия, лучшую лабораторию, тоже не гнушались путешествовать. К тому же между ректоратами существовал договор Обмена, научных сотрудников часто отправляли работать в другие города на временной основе. А то и в сопредельные страны, ибо Университет структура вне политики и границ. И конечно вслед за любимым преподавателем тянулись и ученики, не желающие прерывать курс.

Два громких имени в филиале предвещали нешуточную суматоху. И если Уайт гений, то Стюарт скандалист. По слухам не единожды ловили на запретных исследованиях демонических сущностей, наказывали, но снова и снова принимался за старое.

В итоге упрямца отлучили от Церкви, припугнули инквизицией. Хенли сбавил обороты и сосредоточился на теоретических изысканиях. По крайней мере, сделал вид. Славу обрел, и зарабатывал неплохие деньги посредством выступлений, лекций.

К сожалению, я не знал ни того, ни другого. Но труды изучал и считал Уайта хорошим специалистом, смотрящего далеко в будущее. Работы Стюарта, несмотря на налет эксцентричности, также вызвали интерес.

Самое любопытное, Хенли воспринимал Вестников Люцифера как конкретных существ, имеющих биологические и энергетические признаки. В пику позиции Церкви, согласно коей демоны — всемогущие темные сущности, носители некоего абстрактного Духа Хаоса, Зла и Разрушения. Но доказательств теориям не имелось, эмпирических данных тоже не хватало, посему редкие факты разбавлялись сотнями предположений и догадок. Зачастую невероятных и фантастических, но интересных.

Библиотекарь ушла во мрак зала и долго бродила между рядами шкафов, гремела ящиками. Наконец вернулась с листком бумаги, на котором мелькнула моя старая фотография. Сравнила с удостоверениями и замедленно сказала:

— Профессор Эбер Уилсон… Прибыли из Дортмунда?

— Верно, — не моргнув и глазом, подтвердил я. — У вас лучшая библиотека в Олдуотере.

— И самая старая, — кивнула женщина. — Потому попрошу обращаться с книгами и документами крайне аккуратно. Выносить запрещено. Любая случайная порча карается штрафом. Если будет заподозрена намеренная, я вызову гвардов, библиотека подаст на вас в суд.

— Спасибо, я знаю правила.

Мой голос сочился любезностью.

Холод в ее глазах стал почти осязаемым, еще немного, и стекла очков покроются изморозью. Но промолчала и старательно внесла записи в толстый журнал. Я забрал документы и спрятал во внутреннем кармане пиджака. Кстати, не фальшивые, а вполне себе настоящие. Разве что имя вымышлено, но ученое звание честное.

По настоянию Старика отучился в Дортмундском филиале на историческом факультете, а затем защитил и диссертацию, и докторскую. Ректор же, человек мудрый, не задавал лишних вопросов, немного помогал грантами, за символическую сумму отдал в концессию небольшую субмарину. И его можно понять, так как снарядить археологическую экспедицию проблемно и дорого. Я же покрывал обслуживание кораблика и не сильно протестовал, когда просили на нужды университета, что, в целом, случалось нечасто. Но более того десятую часть находок сдавал на факультет, чем приводил в восторг целую армию профессоров и обеспечивал материалом для исследований на годы вперед.

Так что ничего криминального. Историк и археолог, путешествую по патенту Географического Общества Ньювотера.

И к слову лишь оголтелые искатели подобны ворам. Те, что поумнее, а к таким я причислял и себя, умеют вести дела вчистую, законно. Или почти законно. Ну а глупые долго не живут.

Как пришел к такой жизни, история иная. И о подобном вспоминать никто не любит, вот и я гнал воспоминания подальше. Но в последние месяцы получалось хуже. Одолевали достаточно банальные вопросы. А что если бы обернулось иначе? Что бы произошло, если б монахи не обнаружили моей связи с Изнанкой и не отправили в Семинарию вместо Академии? И не случись той атаки на церковную школу, как бы сложилась судьба?..

Глупые вопросы без ответов. Потому что прошлое не изменить, как ни старайся. Иногда настигает, заставляет думать, возвращаться к тому, что вроде бы оставил позади.

— Вас интересует нечто конкретное? — спросила библиотекарь, закончив с записями.

— История Тары, третий век от Исхода, второй век от рождества Христова, — ровным голосом ответил я.

— Темный период?

— Да. Годы падения последней королевской династии, Исход.

Она промолчала, но изумлением повеяло почти осязаемо. А я забеспокоился — чем-то выдал себя? Вроде специально назвал более ранний промежуток, но в том же временном отрезке. Или предупредили, чтобы стерегла вот таких любопытствующих?..

— Хм…

— Что-то не так? — с вежливой улыбкой спросил я.

Женщина снова окинула меня внимательным взглядом поверх очков, в глазах мелькнуло смутное беспокойство. Поправила выбившуюся прядь волос у виска, покачнула головой.

— Нет, все в порядке. Просто странно. Данным периодом в последнее время интересуются довольно часто.

— Люди с официальными письмами лордов? Серые и незаметные личности? — максимально иронично, так чтобы дошло — шутка, — хмыкнул я. А сам подумал — вполне предсказуемо. Команды, ушедшие на штурм Лимба ранее, не могли не подготовиться.

— Нет, наши преподаватели… Ладно, я думаю, совпадение. Вас проводят, профессор.

Библиотекарь присела на стул, пошарила ладонью за стойкой — вероятно, нажала кнопку вызова. И через минуту из коридора в правом торце комнаты вышел парень в форменном комбинезоне, по-видимому, студент, подрабатывающий на досуге. Худой, с коротким ежиком светлых волос и прыщами на лбу, сонным взглядом.

Паренек взял у администратора карточку и сделал знак — следуйте за мной.

Шли мы долго. Сначала по длинному коридору с отшлифованными до блеска стенами, вдоль стальных дверей с номерами и чеканенными изображениями мифических, птиц, зверей, деревьев. Одна оказалась распахнута, и за ней я разглядел аудиторию с множеством столов, книжных шкафов. Некоторые места заняты, под светом настольных ламп в окружении бумаг и письменных принадлежностей сидели несколько парней и одинокая девушка, напряженно трудились.

Секция для студентов. Не все ринулись праздновать.

Минут через пять быстрой ходьбы коридор свернул, потом еще раз. Мы поднимались и опускались по небольшим лестницам, миновали обширные залы, сплошь забитые стеллажами с книгами. И если поначалу звуки шагов тонули в ворсе толстого ковра, вскоре туфли заскрипели по камню. Лоск и красота тоже куда-то делись, и вместо фигурных литых абажуров появились практичные фонари — в противоударных клетях, пыльные и на вид старинные.

Пришлось преодолеть и несколько шлюзов. Чем дальше, тем старше становились книги. Для подобных создавался особый микроклимат, без влаги, с четко рассчитанным процентом азота и кислорода в атмосфере. И насколько я знал, раз в несколько месяцев помещения заполнялись смесью специальных газов и аэрозолей, предназначенных для уничтожения бактерий. Считалось, что это помогает продлить жизнь ветхой бумаге. Редкие оригиналы держали в стеклянных контейнерах, вынимать из коих не рекомендовалось.