Королева Бланка - Владимир Москалев

— Ну, ну, успокойтесь, — примирительно сказала Алиса де Вержи, — никто не собирается оскорблять вашу бывшую даму сердца. Не хватало нам тут всем передраться. А вы, Лузиньян, тоже хороши! Кто дёргал вас за язык? Или вы полагаете, законы рыцарской чести канули в Лету? Что же до королевы-матери, — обратилась она к присутствующим, — то она, безусловно, не простит тем, кто не приехал на коронацию. И никогда не назначит их своими советниками. Отныне они — её враги. Всё же они остаются слугами короны, которым она сможет приказать как сюзерен своему вассалу.

— А я не желаю покоряться! — грубо оборвал герцогиню Бургундскую герцог Бретонский. — Она иностранка! Никогда во Франции вассал не подчинялся женщине!

— Вы будете подчиняться решениям Королевского совета.

— Руководить которым будет она! Вас это должно устраивать. Ну ещё бы, от вашей территории корона не урезала себе ни арпана земли.

— Как вы смеете, Моклерк? — кинул на него злой взгляд молодой Гуго. — Я запрещаю вам так разговаривать с моей матерью!

Моклерк не обратил на него никакого внимания и продолжал:

— Либо я войду в совет, либо она не смеет мне приказывать! Бретань всегда была самостоятельным герцогством, а то, что моя родословная идёт от Капетингов, не даёт права опекунше считать меня своим вассалом.

— Уж не собираетесь ли вы предоставить это право Генриху Третьему? — съязвила герцогиня. — Браво: Капетинг на службе у Плантагенета! Меньше чем предательством интересов Франции это не назовёшь.

— Успокойтесь, мадам! Что это вам взбрело в голову считать меня предателем? Разве был для этого повод?

— Приказываю всем замолчать! — властным голосом воскликнул Филипп Строптивый. — Наше собрание превратилось в балаган. Мы здесь не для того, чтобы выяснять отношения друг с другом. Мы все объединены одним желанием — отомстить короне за наши унижения, которым мы подверглись при Филиппе и Людовике, за наши земли, которые оба этих монарха прибрали к своим рукам. Надлежит немедленно собирать войско. Возглавив его, мы пойдём на Париж! Если удастся, захватим юного короля. Нам поможет граф Тулузский; он за нас: слишком много крови пролито Севером на Юге. Всё это надлежит исполнить как можно скорее, пока ещё не поздно и власть не оправилась от потрясения, вызванного междуцарствием. Повторяю: пока ещё не поздно!..

— Кажется, уже поздно, — упавшим голосом проговорил Лузиньян, указывая рукой на дверь.

В коридоре слышался шум: торопливый топот ног, возбуждённые голоса. Кто-то бежал по коридору, приближаясь к Тронному залу. Остановился. Двери широко раскрылись. На пороге стоял, возбуждённый, рыцарь из свиты графа Булонского. Филипп, привстав со скамьи, удивлённо воззрился на него.

— В чём дело, Гастон? Отчего в замке шум? Что происходит?

— Королевское войско, монсеньор! — с трудом отдышавшись, вымолвил графский конюший.

— Как!.. Где?.. Откуда? — вскричал Строптивый.

— Оно окружило замок. Сотни, тысячи рыцарей! Катапульты, таран… Они требуют открыть ворота замка, иначе пойдут на приступ.

— Кто требует?!

— Королева-мать Бланка Кастильская.

Все, как по команде, бросились к окнам. Растворив их, уставились вниз, застывшие, онемевшие, поражённые. У стен замка стояла королевская рать. Перед воротами — осадные орудия, в руках у пехоты — штурмовые лестницы, за пехотой — лучники, за ними — несметное число рыцарей; передние держат в руках развевающиеся на ветру штандарты с жёлтыми лилиями на синем фоне. Перед воротами, за осадными орудиями — королева-мать в окружении маршалов. На ней корона, поверх одежды кольчуга. Своей свите она указывает рукой в сторону ворот. Маршалы дают знак. Ко рву подтягиваются новые силы. Воины под прикрытием больших деревянных щитов — стрелы осаждённых не смогут причинить людям вреда.

— Досиделись! Дождались! — выкрикивал герцог Бретонский, бегая по залу и размахивая руками. — Ещё на прошлой неделе надо было выступать! Всему виной вы, Тибо! Где вас черти носили, ведь целых полмесяца прошло, как к вам прибыл гонец!

— Я задержался в пути. Ударили страшные морозы. Мне пришлось переждать в Орлеане.

— А испанка в это время уже отправилась за вами следом. Кто-то её предупредил, что вы направляетесь в Шинон. Это был предатель. Кто он? Один из ваших слуг?

— Это исключено. В комнате не было никого, кроме меня и посланца. Он прибыл вечером. Утром мы с ним выехали из замка.

— Как же она узнала?..

— Не хотите ли вы сказать, что это я предупредил королеву, а заодно посоветовал ей поторопиться, дабы застать мятежников тёпленьким в их постелях?

— Перестаньте! — воскликнула Алиса де Вержи. — Ни к чему злословить. Дело проиграно, ещё не начавшись. Мы в лапах у иностранки. И лучше сдаться добровольно, нежели бесславно погибнуть.

— Погибнуть? — не поверил своим ушам де Куси. — Вы считаете, она способна посягнуть на жизнь знатных людей королевства, больше половины которых занимают определённое место в генеалогическом древе Капетингов?

— Будет битва. В замке всего двести воинов, из них сорок рыцарей. Шансов на победу никаких. Она не станет брать пленных, она просто убьёт нас.

— Она не посмеет, матушка. Бургундия — крупное герцогство, один из сильнейших вассалов короны.

— Вот почему и не стоит нам ссориться с королевской властью, мой мальчик. Герцог Бретонский прав: корона не посягает на наши земли. А потому самым правильным будет нам с тобой удалиться отсюда: ни к чему мозолить глаза опекунше. Мы укроемся в подвале.

— Ещё хуже будет, если вас там найдут, — отрывисто бросил де Куси.

— Ей достаточно будет и всех вас. Поиски она устраивать не станет, если, конечно, у кого-то не развяжется язык и если вы благоразумно не покинете этого зала. Идём, Гуго, кастелян замка укроет нас с тобой. Вам же всем советую не испытывать терпение вдовствующей королевы и приказать открыть ворота. Чем скорее это будет сделано, тем милостивее окажется победитель к побеждённому. Но помните: наше время ещё придёт.

С этими словами мать с сыном удалились.

— Пусть откроют ворота, — махнул Филипп Строптивый Гастону и прибавил угасающим голосом, уже ни к кому, в частности, не обращаясь: — Это и в самом деле будет наилучшим, что нам остаётся сделать, если мы хотим вымолить себе прощение.

И оглядел собравшихся. Ни один не проронил ни слова.

Бланка вошла в Тронный зал — стремительно, раздувая ноздри — и бросила пронзительный взгляд на столпившуюся у окна мятежную знать. Вот они, бунтари! Они никогда не смогут примириться с королевской властью. Им невозможно угодить. У них всегда найдутся претензии. Смотрят с удивлением, некоторые с ненавистью и со страхом. Они знают, что она простит их на первый раз, — нельзя иначе, всё же вассалы короны, — но запомнит всех по именам. Отныне она будет относиться к ним с опаской, не доверяя, но всё же полагаясь на верность каждого из них в борьбе с Англией.