Петербургские доходные дома. Очерки из истории быта - Екатерина Юхнева

Обычно специально построенный доходный дом возводился из камня, однако 3 % из построенных домов строились из дерева. Естественно, время, революция, война и другие катаклизмы уничтожали прежде всего деревянные доходные дома. Сейчас мне известен только один чудом сохранившийся дом подобной планировки на 5-й линии Васильевского острова, 58, да и то он расселен и законсервирован уже много лет в ожидании капитального ремонта (более вероятно, что его снесут…).

Когда сегодня говорят о размерах жилища, прежде всего вызывает интерес его площадь. А вот горожане XIX века для обозначения размера дома говорили об этажности и количестве квартир в нем. Размер квартиры обозначался количеством комнат, и никогда — площадью. Площадь интересовала лишь специалистов — строителей и кредиторов. Гигиенисты говорили об объеме воздуха в помещении.

Попробуем реконструировать размеры реального жилища по параметрам, значимым для горожан XIX века.

Для XVIII и первой половины XIX века самым распространенным в Петербурге был так называемый полутораэтажный дом с одной-двумя квартирами. Интересно, что полтора этажа — не в среднем, а именно в каждом доме. Половина этажа — это надстройка над основным первым этажом. В городах она называлась мезонином (от французского maison — маленький домик, или, что вероятнее, от итальянского mezzanine — средний), а в традиционном жилище — горницей (за ее верхнее, «горнее» положение) или светелкой. В традиционном жилище это было неотапливаемое чистое помещение, где обычно жили выросшие дети. Городские мезонины чаще всего отапливались «автономно» железными печками.

Деревянный дом с мезонином на Малой Итальянской улице (ныне — ул. Жуковского). Акварель Ф. Ф. Баганца. 1860-е гг.

Второй вариант полэтажности — высокий подклет или цокольный этаж под основным первым этажом. Чаще всего он был каменным, а жилой верх — деревянным. Подклет использовался в зависимости от рода занятий хозяина. В нем могли находиться производственные помещения ремесленника; торговые или складские помещения торговой семьи. Хотя торговые помещения любили ставить на усадьбе отдельно, они всегда строились каменными и назывались «торговыми палатками». Если семья не занималась торгово-производственной деятельностью, то в цокольном этаже размещались кладовая, кухня и другие хозяйственные помещения.

Дома разной этажности в Озерном переулке. Акварель Ф. Ф. Баганца. 1860-е гг.

Только на центральных улицах строились многоэтажные (двух-, реже трехэтажные) каменные дома. Размеры домов резко меняются в последней трети XIX века в связи с освобождением крестьян и резким увеличением городского населения. Преобладающие типы домов (по размерам) в Петербурге в конце XIX века следующие: двухэтажные дома от 6 до 20 квартир составляли чуть более 40 %; одноэтажные 1–5-квартирные домики — почти 25 %; немного более 20 % — трехэтажные дома, в них имелось от 21 до 50 квартир. Каждый десятый дом — четырехэтажный, но многонаселенные дома все еще оставались редкостью, только в 375 домах было более 50 квартир, в их числе всего 6 домов с числом более 200 квартир.

В конце XIX века в среднем по городу каждый десятый дом имел от 4 и выше этажей. Привычное для нас множество домов в 5–7 этажей в историческом центре Петербурга появилось уже в первые десятилетия XX века. К 1917 году средняя этажность петербургских домов выросла до 4,3 этажа.

Как относились петербуржцы к росту этажности своих жилищ?

Как мы видим из стихотворных эпиграфов в начале этой главы, с одной стороны, маленькие одноэтажные дома не престижны, убоги. С другой стороны, 5–6-этажные дома еще не стали привычными, они воспринимаются болезненно, как что-то чуждое человеку, враждебное ему.

Однако вернемся от поэзии к сухому языку цифр. Ответ на вопрос об отношении петербуржцев дает анализ цен на жилье в зависимости от этажа. Самыми предпочтительными для жилья (и, естественно, самыми дорогими) становятся квартиры на 3-м и 4-м этажах, а ранее самый престижный 2-й этаж в конце XIX века ценится так же, как 5–6-й этажи.

Так, героиня рассказа «Просительница» В. Авсеенко, опубликованного в первом томе «Петербургских очерков» в 1900 году: «Подъехала к воротам большого дома, прошла через асфальтовый двор, поднялась по весьма опрятной лестнице в 3-й этаж и позвонила. В прилично убранной гостиной» она была принята. Казалось бы, штрих, но читателю ясен статус солидного хозяина квартиры.

В романе «Идиот» читаем: «Ганечкина квартира находилась в третьем этаже, по весьма чистой, светлой и просторной лестнице и состояла из шести или семи комнат». (Важен престижный третий этаж и качество лестницы, а количество комнат менее значимо!)

Объясняется это изменение чрезвычайно прозаически. Чем сильнее рос Петербург, тем больше в нем появлялось транспорта. Попытаемся, дорогой читатель, услышать звуки улицы конца XIX века. По булыжной мостовой едут с грохотом одна за одной телеги, скрипя плохо смазанными колесами, дребезжит небрежно привязанная поклажа, кричат возницы. Эта какофония сильно изводила горожан (чтобы уменьшить уличный шум перед домом, где находился больной человек, проезжую часть выстилали сеном).

А теперь попробуем уловить запахи петербургских улиц. «Трудно жить в Петербурге — дышать нечем; на улицах висит сизоватая пелена каких-то промозглых испарений, начинает пахнуть, даже на лучших улицах, навозом», — писал С. Р. Минцалов в книге «Петербург в 1903–1910 годах». К началу XX века по улицам Петербурга бегало 60 тысяч лошадей. И запахи, и звуки гнали петербуржцев из первых этажей. (Умолчу про запахи выхлопных газов и рев моторов от тысяч автомобилей в дни сегодняшние…)

Динамика изменений размеров петербургских домов в последнюю четверть XIX века хорошо прослеживается по данным городских переписей, проводившихся в 1881, 1890 и в 1900 годах. Из таблицы 1, составленной по данным этих переписей, видно, как резко уменьшается доля маленьких (1–3-квартирных) домишек, как устойчиво держится доля средних по количеству квартир домов. Удивляет единичность крупных (более 50 квартир) домов.