Когда оживают Страхи - Сергей Джевага

Достав из кармана бумаги, я нашел схему нужного грота и передал предводителю экстремистов. Тот несколько мгновений изучал, а потом поднял голову и посмотрел пронзительно, криво усмехнулся.

– Кажется, я начал понимать, что привело вас сюда. Хотите провернуть то, что не удалось нам.

– Приятно встретить сообразительного человека. И да, я оценил оригинальность метода. Потому жажду… хм, заключить разовый лицензионный договор на него. Заинтересованы?

– У меня есть нужный человек, – задумчиво произнес предводитель. – Ориентируется в лабиринтах, может провести. Но мы не бандиты. Мы борцы за свободу и равенство. За будущее нашего мира.

Я извлек из кармана статуэтку крылатой женщины и показал ему, подбросил в ладони.

– Кто я такой, чтобы ставить под сомнения ваши слова? Но ведь сознаете, что за вещица и сколько может стоить, если сбыть проверенным торговцам? Настоящий теургический артефакт, поддерживающий иллюзию молодости и красоты. Без необходимости зарядки, без побочных эффектов. Достаточно ли будет такого пожертвования на правое дело?

Около минуты он смотрел то на меня и статуэтку, то на бумагу в руках, то на гоняющихся за фантомом подельников. Но сделал правильные выводы, блекло улыбнулся.

– Хм, престарелые модницы из верхнего за такое душу продадут.

– Рыночная цена – не менее восьмидесяти тысяч. Если поторопитесь сбыть, выйдет не меньше пятидесяти.

– Что ж, ваш вклад пойдет на правое дело, – быстро сориентировался предводитель террористов. – И мы от души отблагодарим столь доброго и щедрого человека встречной услугой. Вот только…

– Что? – спросил я.

– Отпустите моих друзей, – попросил он. – А то боюсь, скоро рехнутся или поубивают друг друга.

– Чего не сделаешь для хороших людей, – усмехнулся я, деактивируя артефакт и передавая статуэтку. – Не разочаруйте меня.

– С-сдес-сь, – сказал проводник. – Нам с-сюда. Мы прис-сли.

– Точно? – переспросил второй сопровождающий, жилистый и мелкий мужик с неприятным перекошенным лицом и слюнявым ртом. – Я ж тебя на месте прибью, мразь, если заставишь делать зряшную работу.

– Клянус-с! Клянус-с! – жарко заверил проводник, испуганно поежившись и вжавшись в металлическую стену тоннеля-трубы. – Моя знает мес-с-сто. Мы с-с-с блис-с-скими ж-жили рядом. Тут тепло.

– Так на фиг убрались, если нравилось? – буркнул мелкий.

– Когда с-слиском тепло и с-сухо, тоз-з-зе плохо. Не рас-стут грибы, – пояснил проводник. – И плес-с-сень. И кры-с-с тут начали травить. Нет еды, плохое место. Хоть и тепло.

– Только и можете, что жрать крыс и дерьмо, – фыркнул жилистый, сильнее скорчил рожу. – То высокородные ублюдки, то бледные ушлепки. Чем я провинился, Господи?

Последний выпад предназначался и мне. А также злобный взгляд маленьких бесцветных глаз, брошенный украдкой. Но я равнодушно промолчал. И работяга, лишенный пищи для конфликта, поворчал, но достал из сумки маленький баллон с горелкой. Усилил яркость налобного фонаря и осмотрел толстую решетчатую плиту, преграждающую путь, заросшую ржавчиной, грязью и пылью так, что она казалась пастью чудища. Высек искру, зажег горелку. А затем оглянулся и буркнул зло:

– Ты следи. Не хочу, чтобы в загривок вцепилась какая-то тварь.

– Работай, – холодно ответил я. – Прикрою.

Нужно сказать, что опасения жилистого не были беспочвенны. Пока пробирались через паутину труб и коридоров, пару раз сталкивались с уродливыми монстрами. Однажды из темноты на нас кинулись крысы-переростки – в холке по колено, толстые, с острыми зубами и красными глазками. Отвратительно попискивая, рванулись на свет, принялись прыгать, целя в шею. И лишь когда я пристрелил четвертую тварь, стая испуганно дрогнула и отступила, разбежалась по щелям.

В другой раз, когда пробирались мимо ямы со зловонной жижей, по маслянистой поверхности пробежала рябь, появились круги и из месива выстрелили тонкие, но сильные осклизлые щупальца. Одно захватило голень проводника, и тот, истошно завизжав, рухнул на камень, его стремительно поволокло к провалу. Лишь расторопный удар молотка работяги спас бледного от неминуемой гибели. Я добавил пару пуль в густую слизь, вместе с жилистым подхватили проводника за шиворот и поторопились убраться.

Никто не упоминал о подобном в официальных записях. Но городские легенды полнились слухами о монстрах: пожирателях детей, мозгоедах, гигантских пауках и мокрицах, металлических блохах, блуждающих душах туату, высасывающих жизнь из встречных.

Кто-то смеялся над историями, обзывая глупыми сказками. Кто-то вздрагивал от страха. А я знал, что они существуют. На дне глубоких пещер, в заброшенных городах и гротах. Там, где поменьше людей. Где имелись возмущения в Изнанке благодаря деятельности Лиги или наличию искажений от множества теургических артефактов. Ну или там, где прорывалась Тьма. Ведь живое одинаково легко менялось и трансформировалось под влиянием и той стороны, и демонических эманаций, превращалось в нечто новое, чудовищное.

Тара как минимум по двум параметрам являлась идеальным домом для монстров. Филиал Лиги с мастерскими, целый ремесленный квартал гностиков способствовали тому. Плюс аристократы, несмотря на запреты, держали под подушками приличные запасы артефактов. Что не могло не сказываться на общем фоне.

Тьма же… Тьма тут поселилась давно. И хоть официально оставалась в Лимбе, статичная и аморфная, но понемногу просачивалась сквозь воду и камни, отравляла столицу. В масштабах города оставалась почти незаметна, но порой образовывались сгустки, аномалии.

Ну и сама по себе запутанная сеть коммуникаций не могла оставаться пустой и заброшенной бесконечно, располагала для возникновения иной жизни. Или не-жизни. Для которой и пища имелась в лице несчастных бледных. Ведь та тварь со щупальцами набросилась не на меня и не на рабочего, приданного в качестве взломщика. Куцых мозгов хватило, чтобы понять: мы ей не по зубам. А вот проводника сочла хорошей добычей.

В тот момент я придавал самому факту наличия монстров не слишком большое значение. Есть и есть. Неприятно, наводит на нехорошие мысли о будущем столицы, но видывал и нечто похуже. И, несмотря на то что путь выдался неблизким, тревожным и местами неприятным, мы его преодолели. Причем никто не ранен, никто не погиб.

Прокрутив в воображении последнюю пару часов, я невольно хмыкнул. Никогда бы не подумал, что реальность настолько гаже предполагаемого. Коммуникации истинно напоминали запутанный лабиринт, настоящий город в городе. Бесконечные технические тоннели, сменяющиеся машинными залами, распределительными узлами и подстанциями, совершенно внезапно превращались в зловонные канализационные ходы. Те, в свою очередь, вели к каким-то заброшенным гротам, оттуда мы крались проржавевшими трубами вентиляции. Видели и хранилища пресной воды, и перерабатывающие узлы, старые садки для разведения редких видов рыбы и кислородные станции, поднимались по узким и скользким стремянкам.