Когда оживают Страхи - Сергей Джевага

Реальность лишь процентов на двадцать состоит из объективных событий. И на восемьдесят из того, как мы реагируем, что дорисовываем в воображении. Бедная фантазия оставляет жить в скучном мире с ограниченным набором плотских удовольствий и огромным количеством боли, что весьма мрачно. Чрезмерно богатая – опасна тем, что ты полностью окунешься в иллюзии. И тем больнее может возникнуть фрустрация при столкновении с настоящим. Тем хуже протрезвление.

Вопрос баланса. И понимания, когда стоит дорисовывать, а когда нет.

Я же, вне всяких сомнений, редко позволял воображению взять верх над рассудком. Мыслил трезво, порой меркантильно и цинично. Но, как и всякий живой человек, мог допустить ошибку, принять желаемое за действительное, шагнуть по дороге грез слишком далеко.

Вот и сейчас начал подозревать, что задуманное, вероятно, не получится провернуть с той легкостью, с которой мнилось.

Пока шел по тоннелям и проспектам верхнего города, пока общался с гвардами на вратах и спускался, ехал на трамвае, воображение рисовало стремительный марш-бросок, быстрые и результативные переговоры, решения. И кое в чем повезло. Например, у шлюза родового грота не поджидала засада во главе с Талли. Охрана района лишь мазнула ленивыми взглядами по разовому пропуску, даже не намекнули на обыск. Вероятно, Мак-Суини попросту не успела поднять тревогу, сейчас у нее доставало возни с раненым Фергюсом.

Но едва оказавшись в портовом районе, в толпе грузчиков и моряков, воров и гвардов, бродяг и мелких торговцев, вдохнув непередаваемую смесь из запахов морской соли, мочи, машинного масла, гниения и грязи, я начал осознавать, что несколько поторопился с ожиданиями. На деле будет все сложнее.

– Посторонись! – завопили где-то за спиной под оглушительный грохот железа.

Сообразив, что битую минуту торчу посреди тоннеля и завороженно смотрю на людскую кутерьму, я сдвинулся ближе к краю и проводил взглядом тележку грузчика с металлическими бочками. Меня толкнул в плечо какой-то забулдыга-матрос в рваной рубахе и с фингалом под глазом, с трудом выползший из ближайшей ночлежки. Справа повеяло едким запахом дешевых духов. Какая-то молоденькая шлюха – лет четырнадцати на вид, неопрятная и худая, в обрывках ткани вместо одежды – вышла из тени бокового хода, окинула меня оценивающим взглядом и хрипло сказала:

– Мистер, отдохнуть не желаете?

В голосе было мало надежды. Шлюхи, а особенно нижняя каста, обладали удивительной способностью чувствовать людей. Ничего мистического, но порой казалось, что они наделены некоей примитивной формой эмпатии.

Покосившись, я мазнул взглядом по худому личику, густо покрытому дешевой косметикой, щербатой улыбке, тонким ручкам и ножкам, плоской груди. От нее смердело голодом, скукой и болезнью. Едва заметно вздрогнув, я жестом отказался от столь заманчивого предложения, и она испарилась из зоны видимости.

К услугам подобного рода я вообще относился с крайним отвращением в отличие от тех же Фергюса или Коула. Эмпатам в этом отношении трудно. Помнится, давным-давно рискнул ради любопытства, причем постарался притупить восприятие алкоголем и медицинскими препаратами. Но меня все равно чуть не стошнило от диссонанса между внешней игрой и тем, что творилось в душе у той дамочки.

Когда появляется настоящая влюбленность, людей с аналогичными способностями накрывает настоящий водоворот чувств, что не дано испытать обычным смертным. Но лично я с тех пор подходил к подобному о-очень осторожно.

Вновь посмотрев на толпу, я проследил движение людского потока. Он мощно тек по главному тоннелю, разбивался на отдельные ручейки и врывался в несколько врат: склады, шлюзы для субмарин, доки, ремонтные мастерские. Здесь же, в основном гроте, располагалась многоуровневая зона отдыха – множество гостиниц, сверкающие вывесками кабаки и пабы, закусочные, разнообразные магазины, салоны и бордели, камеры насыщения ультрафиолетом.

Куда дальше? Вперед, к одному из тоннелей. Но правильно ли я рассчитал? Верно ли нашептали рыбки Старика?..

Патологическое желание контролировать окружающее подвигло Дампира навести справки о революционном движении Тары. И пока я бегал по столице, ища встречи с Пронырой и прочих неприятностей на пятую точку, старый корсар методично работал. Рассылал письма, навещал знакомых, покупал и выпытывал. И в итоге представил выжимку из того, что удалось собрать, – будто козыри швырнул на стол.

Порой эта черта в Старике раздражала. Любил он совать нос куда не следует, из любопытства или вредности. Как говаривал: искатель должен быть настороже, иначе быстро станет мертвым. Но сейчас мания преследования учителя пришлась как никогда кстати. И пока я мерз под холодными струями в душе, приходя в себя, в голове потихоньку зарождалась идея, обрастала деталями. А уж когда Уильям сказал, что схем отыскать не удалось, у меня уже имелся резервный план.

Ведь верно, зачем штурмовать чужое поместье в лоб, если можно обойти? Причем кое-кто доказал, что знает пути, умеет по ним передвигаться. А именно те самые подельники кукловода, жаждущие взять в заложники детишек аристократов и сорвать куш за их головы. И я вспомнил имя, мелькнувшее в разговоре между террористами, а Дампир раскрутил клубок, получил несколько фамилий и кличек, названий мест.

Оставался вопрос цены, но я знал, что нужно экстремистам. Деньги. Ведь без средств любой протест быстро засыхает и тухнет. В топку народного гнева надо постоянно подбрасывать новое золото. На чистом энтузиазме никто на митинг не отправится. Или почти никто. Настоящих фанатиков, коих меньшинство, в расчет не берем. Обыватель же пойдет, но поскандалит денек-другой, потом захочется кушать. А дома жена, те же голодные дети, больные родители. И единственный выход – снова брести на опостылевшую фабрику или в док, чтобы хоть как-то прокормиться.

Именно потому радикалы и задумали похищение. Чтобы разжиться эарами, впоследствии привлечь менее фанатичную, но жаждущую легкого заработка публику для новых акций. Листовки бесплатно никто печатать не станет, а бумага дорогая. Не говоря уж об оружии.

Мне было что им предложить, благо не успел сбыть свою коллекцию древностей. Но здесь и сейчас стал мучиться запоздалой неуверенностью. Получится ли найти тех, кто нужен? И если да, хватит ли у них мозгов не прибить меня на месте, а выслушать и начать торговаться? Да и откуда знать, что бунтовщики взаправду знают ходы в канализации?

Прорыв и образование Лимба в свое время превратили город, и до того страдавший от громоздких коммуникаций, в настоящее чудовище. Одни пути пришлось перекрыть, другие развивать, строить новые узлы опреснения, генерации воздуха и энергии, подстанции, канализации. И с каждым годом, с каждым десятилетием проблема разрасталась. Поверх старых линий прокладывали новые, их неумело сращивали, оставляли заплаты, теряли планы и схемы. Снова и снова бросались ремонтировать, не задумываясь о полной реконструкции.

Старик был прав, когда говорил, что в технические тоннели Тары можно войти, а вот выход под вопросом. И практически его никто не знает досконально, даже те технари, что призваны обслуживать и поддерживать в относительно рабочем состоянии. А с другой стороны, если не экстремистам знать город, то кому?..