Вопреки - Валентина Кострова

— Послушай, я не знаю, с какой целью ты сюда пришел, но валика ты по доброму отсюда. У меня нет настроения вести с тобой пустые разговоры и вообще ты меня дико раздражаешь, - одним глотком осушаю стакан, наливаю еще порцию коньяка.

— Не хочешь мне задать пару вопросов?

— Я хочу свернуть тебе шею, но тогда двое невинных деток останутся без отца, а красивая жена – вдовой. Хотя... – гоняю коньяк во рту, рассматриваю золотой узор на обоях. – Наверное, мне стоит на ней жениться.

Не оборачиваюсь, но скалюсь, почувствовав, как за спиной сразу же тяжелеет воздух, а напряжение приятно щекочет нервы. В такие моменты я особо хорошо понимаю экстрималов, которые рискуют жизнью, чтобы ощутить выброс адреналина.

— Нам нужно с тобой дружить, Герман, а не враждовать. К моему сожалению, моя любимая жена очень дорожить своей подругой, а она в свою очередь по сей день мается дурью.

Оборачиваюсь, встречаюсь с холодными карими глазами. Я не моргаю, не отвожу взгляд в сторону. Пытаюсь самостоятельно понять мотивы его поступков.

— Ты мне мстишь таким образом, Адам? Мстишь, что в свое время держал тебя за яйца и вынуждал делать то, что нужно мне?

— Я не мстил, а пытался уберечь Марьяну от тебя, твоей гребанной жизни и опасности, которая ходила по пятам.

— Так и скажи, что переживал за свою семью, а не за Марьяну. Но сказать девушке, что я умер, будучи в положении, это ты лихо дал, - подхожу вплотную к Адаму, мы с ним одного роста, поэтому никому из нас не приходится задирать или опускать голову.

— Ты лишил меня дочери, Адам. Как ты думаешь, как я должен после этого относиться к тебе?

— Ты бы для начала спросил, почему я так сделал и для чего выдал замуж Марьяну за Кевина, - Тайсум хмыкает, отходит от меня, присаживается на диван, закинув ногу на ногу. Упоминание о муже Марьяны действует на меня как керосин возле огня, вспыхиваю, скрипнув зубами.

— Почему? Зачем? – вопросы формальные, вряд ли мне тут по полочкам расскажут мотивы поступков. Сажусь напротив Адама, расстегиваю две пуговицы на рубашке, чтобы дышалось свободнее.

— Пока ты был в реанимации, некоторые люди резко активировались, стали ждать вестей из больницы и активно искать, чем тебя можно шантажировать. О Марьяне вспомнили почти сразу. Тем более люди Ясина подробно рассказали кто кого там защищал и уберегал. Я сразу же сплавил Марьяну в Америку, в Нью-Йорк. Какое-то время было затишье, когда она родила Кэтрин, на горизонте появился Ренат. Именно тогда ты и очнулся. Он никогда дураком не был, сумел сложить два плюс два и догадался, что новорожденная девочка Марьяны является твоей дочерью. Стал запугивать: присылал ей письма, подарки, следил за ней. В какой-то момент я понял, что не могу защитить Марьяну и Кэтрин. Мне пришла идея выдать Адаменко замуж, поменять ей фамилию и сплавить куда-то в глубь страны.

— Ты отлично справился с задачей, даже Костик не смог ее найти, - иронично замечаю, сжимая кулак. Значит Ренат. Пока не могу понять, как мне распорядиться этой информацией, но он точно ответит за то, что пугал Марьяну.

— Ты должен меня понять, Герман, твой мир не для Марьяны и тем более не для ребенка. Ты до сих пор не можешь дать сто процентную гарантию, что возле тебя безопасно, хотя стараешься и это похвально.

— А чего мне сейчас дергаться? Какой смысл, если Марьяна до сих пор замужем, - мне бы не хотелось, чтобы Адам услышал горечь в голосе, увидел в моих глазах отчаянье. Сколько раз думал, как быть, что делать, но ничего на ум нормального не приходило. Ее «не надо» до сих пор звучит у меня в ушах, а болезненное напряжение и неудовлетворение не находит выхода.

— Не понял! – Адам хмурится, выглядит и правда непонимающим. – В смысле замужем?

— Ты забыл, как это бывает? – иронично улыбаюсь, прикрывая глаза на секунду. Вздохнув, добавляю:

— Я был в Америке, нашел ее в Вайоминге. Я познакомился с дочерью. И даже подумывал оставить все в России и перебраться поближе к ним. Только забыл уточнить у Марьяны семейное положение.

— С каких пор тебя это останавливает? – Адам хмыкает, в глазах пляшут чертята, и он явно забавляется нашим разговором.

— Я не связываюсь с замужними. Так было всегда.

— Марьяна не замужем.

— Я видел ее мужа, как его там... Кевин Эванс, вроде.

— Это младший сын ее мужа, - смотрим друг другу в глаза. Адам держит эффектную паузу, а я сжимаю-разжимаю кулаки, чувствуя, как скручиваются все внутренности.

— Кевин, муж Марьяны, умер. Она вдова. Или у тебя по отношению к вдовам тоже есть какой-то пунктик?

Твою ж мать. Развела как придурка. Я ей еще это припомню.

Заношу в комнату два чемодана и сумку, замираю посреди комнаты и довольно улыбаюсь. В этот раз как правильный турист забронировал себе комнату в главном корпусе, поближе к Марьяне. Все свои дела в России максимально перевел на удаленку, оставив Костю вместо себя. Ему пришлось выслушать много чего, и, главное, он уяснил, чем чревато идти наперекор моим приказам и требованиям. Кажется, прокол с Марьяной заставил его переосмыслить свое сотрудничество со мной: в лучшую сторону.

Благодаря Тайсуму узнал о скором дне рождении дочери. Марьяна великодушно эту деталь скрыла от меня. Прощаю на первый раз, свалив все на шок от моего появления. Адам так же сообщил, что за пять дней до праздника он с семьей прилетит в Вайоминг. Этот факт сразу же определил мои дальнейшие действия.

— Какого черта! – шипит мне в спину родной голос, громко хлопнув дверью. Оборачиваюсь, улыбаюсь, Марьяна смотрит на меня как на врага народа.

— Давно не виделись. Обнимемся? – распахиваю свои объятия, Адаменко щурится, сверкнув глазами. Игнорирует мой жест.

— Я только что узнала, что ты забронировал комнату на месяц. На месяц! Соболь, что происходит? – упирает кулаки в бока, а я против воли смотрю на ее взволнованно подымавшую грудь. Приходится сглатывать слюни и поднять глаза, иначе Марьяша отсюда хрен выйдет на своих ногах.

— Решил перезагрузиться. Одного дня и двух ночей оказалось маловато. Изучив на сайте ранчо все услуги и развлечения, понял, что хочу этот летний месяц провести здесь, - очаровательно улыбаюсь, сокращаю расстояние между нами. Опять глаза опускаются на грудь.

— Мои глаза выше, - иронизирует Марьяна, скрещивая руки на груди. Я поднимаю взгляд и усмехаюсь. – Ты, конечно, можешь кому угодно рассказывать сказки об отдыхе, но я тебя знаю.

— Люди меняются, Марьяна, - протягиваю руку и провожу пальцем по ее шее. Дергается, шумно дышит. Смотрю в глаза, зрачок полностью расширен, как у наркомана. Нагибаюсь, вижу, как задерживает дыхание. Хочет попятиться, но стоит на месте. Желает, чтобы поцеловал, и тут же отрицает это желание.

— Дыши, Марьяш, дыши, - шепчу возле ее виска, прикрыв глаза.