Как спасти жизнь - Эмма Скотт

Эван подчинился, а я стянула джинсы и футболку.

Купальник был в винтажном стиле, черный и закрытый, с декольте в форме сердца. Материал скользил по бедрам. Я немного худовата, а этот купальник подошел бы девушке с бедрами и грудью. Мне он казался красивым, но я не могла позволить парню разглядывать себя, когда сам он был почти полностью одет.

Сделав несколько быстрых шагов по мелководью, я погрузилась по шею. Прохладная вода и впрямь ощущалась идеальной. Особенно на контрасте с удушливой жарой. Придерживая волосы так, чтобы они закрывали левую щеку, я поплыла на глубину. Остановилась лишь там, где дно под ногами начинало постепенно опускаться.

Встала прямо на краю.

– Итак, – произнесла я в тишине, – ты сюда часто приходишь?

Эван рассмеялся.

– Да, вообще-то да. Почти каждый вечер.

– Зачем? В Chez [12] Сэлинджеров нет кондиционера?

Он ухмыльнулся так, что мне захотелось продолжать отпускать глупые шуточки весь вечер.

– Есть. Мне просто нравится находиться здесь. Тут тихо. А когда я под водой задерживаю дыхание, приходят умиротворение и спокойствие. Это как…

– Медитация? – предложила я.

– Что-то вроде. Благодаря этому я могу находиться под водой достаточно долго. Я как бы оторван от своего тела. Если бы я сидел и считал секунды, не думаю, что продвинулся бы так далеко. – Эван замахал руками, и по воде пронеслась мелкая рябь. – Мне кажется, есть более нормальные темы, о которых мы могли бы поговорить.

Я хмыкнула.

– Нормальность переоценивают.

– Я все время твержу себе об этом, не помогает, – сухо улыбаясь, заявил он.

– Да, я тоже.

Мы обменялись сочувствующими взглядами. Девушка со шрамом и парень с репутацией фрика – что-то пронеслось, между нами. Повисшее в воздухе невысказанное понимание притянуло меня к нему ближе, хотя я не сдвинулась ни на дюйм.

– Так на какие нормальные темы мы будем говорить? – поинтересовалась я. – О любимых цветах? Еде? Политических взглядах?

– Как насчет… твоего любимого фильма?

– «Воспитывая Аризону» [13], – не задумываясь, ответила я.

Эван удивленно засмеялся.

– О боже, это же классика! – Его слегка южный говор превратился в протяжное бормотание. – Сынок, у тебя колготки на голове.

Я расхохоталась.

– Весь фильм – один большой сборник цитат.

– Согласен. Любимая группа?

– В принципе или то, что слушаю сейчас?

– Все вместе.

– В последнее время я слушаю Cage the Elephant. А так мне нравится Тори Эймос.

– Почему?

– Потому что она честна и поэтична, а еще задерживает дыхание при пении. Это звучит красиво и так, словно это часть песни.

– Да?

– Ага. Послушай как-нибудь.

– Может, и послушаю, – улыбнулся Эван.

Снова короткая пауза, которая забрала с собой неловкость, возникающую между двумя людьми, узнающими друг друга до тех пор, пока она полностью не исчезнет.

– А что насчет тебя? – поинтересовалась я. – Какая твоя любимая группа?

– Мне нравятся старые группы.

– Как New Order или… MC Hammer?

Он рассмеялся. Черт, мне нравилось слышать его смех.

– Нет, я про старую-старую школу. Сороковые и пятидесятые года. Отис Реддинг [14] или Рой Орбисон. Слышала о The Robins?

– Не уверена.

– Я как-нибудь дам тебе их послушать. Smokey Joe’s Cafe [15]? Классика.

– Почему ты предпочитаешь такую музыку?

– Старая музыка… – он пожал плечами, – не знаю. Просто она кажется мне честной. Простой. Не в смысле элементарной, а чистой. Люблю простоту.

– Я тоже. – Я провела пальцами по воде, отбрасывая от себя опавшие листья. – Мне нравится несложная музыка. Стабильная и безопасная. – Я моргнула и оглянулась. – Так, о чем это я? Не обращай внимания на мои слова.

– Не возражаю. Безопасность и стабильность важны. Так всегда твердят Сэлинджеры. Бизнес должен быть крепким, а деньги нужны, чтобы находиться в безопасности.

– Ты не согласен с этим?

– Меня не волнуют деньги. Они не входят в мое представление о безопасности. – Эван скорчил гримасу. – Уверен, что это звучит крайне высокомерно и неблагодарно из уст усыновленного ребенка, которому повезло. Я благодарен им. За крышу над головой и еду на столе. Но этого недостаточно.

– А чего не хватает? – тихо спросила я.

– Я не могу назвать это место своим домом. Нет родственных чувств. Это разные понятия, верно? Даже близко не стоят.

Я кивнула, кончиками пальцев порхая над водой.

– Я понимаю, о чем ты. Мой опекун – кузен мамы – дальнобойщик. Он меняет фирмы, чтобы выбивать более длинные маршруты. Именно поэтому я так поздно перевелась в Уилсон. Мы постоянно переезжаем. Каждые шесть месяцев. Он снимает дома или квартиры, но это не те места, где можно остаться надолго.

– Думаю, я тебя понимаю, – ответил Эван.

Не знаю, почему я продолжала болтать. Казалось, я целую вечность так много не разговаривала. Если это вообще было когда-нибудь. Но я не беспокоилась. Парень внимательно слушал, и я подумала, что, возможно, он тоже давно не общался с людьми, только перекидывался парой фраз.

– Мы приехали из Миссури, – продолжила я, – пригород Канзас-Сити. У нас была квартира, не дом. И это отстой.

– Да?

– Ага. Нет, я не о том, что она была маленькой. Понимаешь, окна моей спальни выходили на парковку. И время от времени по ночам приезжала машина. Люди оставляли ее, включали фары и громко разговаривали с теми, кто жил в нашем доме. Меня это чертовски раздражало. Нет, они не вели себя вульгарно, не слушали громкую музыку. Просто двигатель работал, и они общались так, что слышал весь комплекс. И каждый раз я чувствовала себя неуравновешенной. Это ведь должен быть мой дом, верно? А парковка – что-то вроде моей подъездной дорожки. Люди просто болтали. Мы не знали друг друга, но приезжали на парковку, и я ничего не могла с этим сделать. – Я нахмурилась и ударила ребром ладони по воде. – Знаю, что это, скорее всего, прозвучит совершенно безумно, но я ненавидела ту квартиру. Если я начинаю задумываться о своей идеальной жизни, то в нее входит небольшой дом, огражденный забором. Мне не нужны деньги или какие-нибудь вещи. Я просто хочу жить в месте рядом с красивой горой или лесом, или же озером, где можно просыпаться и любоваться видом каждое утро. Писать. Мое место. Мой дом, который мне не придется оставлять через полгода из-за очередного переезда. Мне не нужно многого. Немного жизни, понимаешь?