В волчьей шкуре - Сергей Зверев

Как назло, на тропинке не было ни одного камешка, который можно было бы сейчас бросить в эту гадину, чтобы она быстрее убралась. А та и не думала покидать своего места, показывая, что она хозяйка гор, а не он, и продолжала внимательно следить за человеком, замершим неподалеку от нее. По толщине змеи видно, что она хорошо позавтракала, проглотив ночью или утром не менее крупную змею, чем сама, или большую крысу, и теперь ее организм был занят переработкой пищи.

Федор, понимая, что змея может оставаться в таком положении долгое время, решил рискнуть. Вытащил штык-нож и метнул его в тело свернувшейся в клубок гадины. Острие клинка пронзило насквозь ее шею посередине капюшона и прибило его к остальной части тела змеи. Она стала извиваться, пытаясь избавиться от ножа, пробившего ее в нескольких местах.

Приблизиться к извивающейся змее Федор рискнул не сразу, а только через несколько минут, подгадав момент: наступил ей ботинком на шею и, не до конца перерезав ей голову, оставил ее висящей на шкуре.

Схватив змею за хвост, Федор, спустившись назад, к пещере, под рукоплескание Айвана бросил кобру к ногам наемников. Все, кто стоял рядом, с испугом отступили и наблюдали за змеей, все еще извивающейся в агонии.

– О’кей! – громко прошептал Смит и пожал ему руку. – Serpent.

– Нет, это не гремучая змея, – поправил крупного черноволосого парня Федор, – а кобра, – и, развернув тело змеи, показал на ее хвост и голову.

– А, та, та, – закивал смутившийся англичанин. – Ес, ес, кэп, копра.

Когда Фарид вышел из пещеры, никто из ожидавших его наемников уже не кинулся к нему с расспросами. Желание из любопытства узнать, что рассказал ему афганский мальчишка, у всех угасло. И, скорее всего, виной этому стала кобра, которую некоторые из наемников видели впервые и были напуганы.

Мальчика звали Фархад Азиз. По афганским обычаям, в свои двенадцать лет он считался уже взрослым и мог со старшими братьями защищать свой кишлак. Так и делал, пока кишлак не захватил один из полевых командиров. Его имя Фархад боялся называть, так показалось Фариду. А когда он попросил мальчика назвать имя бандита, у того сразу же начался припадок, затряслись руки, увеличились зрачки. Они с Фаридом еле успокоили мальчишку.

Отец Фархада Карим Исмоил был очень бедным человеком и занимался по найму рытьем колодцев, кяризов. С началом гражданской войны работы прибавилось, но не все дехкане могли найти средства, чтобы оплачивать эту работу, а только предлагали ему в обмен еду, старую одежду. И Кариму ничего не оставалось, как брать то, что давали ему соседи.

Когда душманы в очередной раз наведались в их кишлак, то начали наводить свой порядок: повесили всех людей, кто хоть как-то был причастен к Апрельской революции, в том числе и молодого учителя с его семьей. Отец Фарида был дальним родственником учителя, и кто-то из дехкан его выдал. Карима привели на площадь к мечети, раздели и забили до смерти палками. Потом так же поступили с его матерью и братьями.

– Фархаду удалось скрыться, и он поставил перед собой цель найти Торака, главаря душманов, и убить его вот этим ножом, – и Фарид показал всем округленный клинок кинжала.

Да, это оружие было несколько необычной формы, с изогнутым стальным клинком и неглубокими кровопусками, сделанными с обеих сторон клинка. Рукоять была покрыта или черным деревом, или каким-то материалом, похожим на него. На конце рукояти – витая запись.

– Асадулла, – прочитал Фарид. – Это обозначает «лев Аллаха».

– Это нож Торака? – спросил Федор.

– Торак им убил брата Фархада и его мать. Это мальчик видел своими глазами. Торак забыл этот кинжал у колодца. И когда кто-то позвал главаря, Фархад взял его и убежал из кишлака.

– Не хватает только ножен.

– Вот они, – и Фарид подал их Федору.

Ножны были твердыми, сверху покрытыми кожей с врезными, серебристого цвета украшениями.

– Красивый кинжал и, наверное, дорогой.

– Я в этом не разбираюсь, – сказал Фарид.

Матас, осмотрев нож, тоже пожал плечами.

– А потом Торак еще раз приходил в их кишлак?

– Да, еще несколько раз. Аксакалы боятся его и готовы попросить помощи у других, чтобы защищали их от Торака. Они посылали своих людей к Саадр ад-Дину, его отряд находится за перевалом, и тот обещал им помочь, но пока этого не сделал.

– Вот и время пришло ускорить этот процесс, – сказал Айван или Ян – Федор не успел посмотреть на говорившего.

– А знают ли старейшины что-нибудь про этот кинжал, что у мальчика? Чей он?

– Да, он показывал его всем, и они его благословили как воина, который должен отомстить за родителей.

– Значит, они могли сказать об этом и Саадр ад-Дину, – продолжал вслух размышлять Федор. – А кто же сейчас напал на автобус?

– Торак. Так сказал мальчик, – прошептал Фарид.

– Хм, а с кем же у нас была перестрелка? – шепотом обратился к Фариду Файзулла.

– Судя по одежде убитых, с моджахедами Саадр ад-Дина. Он нам не по зубам. У него втрое больше воинов, чем у Торака.

С Фаридом никто и не собирался спорить. Все понимали, что, не зная противника, его сил, местонахождения, его взаимодействия с другими отрядами душманов, эта война будет бесполезной. И им в этом случае по силам только короткие жалящие уколы, которые они могут нанести отрядам моджахедов.

Матас, следивший за душманами, убившими людей, едущих в автобусе, вернулся поздно, к концу дня.

* * *

Матас в группе Федора был не только проводником, но и старшим группы. Перед ними стояла задача выдвинуться к наблюдательному посту, расположенному на вершине небольшой высотки, находившейся на сужении перевала. А группе Федора, вернее Файзуллы, он больше привык уже к этому имени, нужно найти в зеленке у подножия горы нижний пост и обезвредить его. И все. Но убить душманов нужно так, как люди Саадр ад-Дина разделались с пастухами, – отрезав им головы. Что те душманы были живодерами, что эти, друг от друга они не отличались, а в волчьей стае нужно и выть по-волчьи.

И только после выполнения этих задач группы должны были снова объединиться и направиться к «двум горбам», так назвал Матас то место, где душманы оставили пленных женщин…

Файзулла внимательно следил за поднимающейся вверх группой Матаса. Вернее, он их уже не видел, а ждал условного сигнала – падающего большого камня с того места скалы, где на краю цеплялось своими корнями за жизнь дерево.

Время шло медленно. Усса со Смитом пытались внимательно следить за садом дикой сливы – алычи, когда-то рассаженным у подножия горы или ветром, или дехканином, высыпавшим здесь гнилые плоды.

Сад узкой полоской расползся по земле, принесенной к подножию весенними водами с гор, что облегчало просмотр, среди деревьев не росло ни одного кустарника. Но даже несмотря на это, кроны сливы начинались очень низко от земли. Небольшой водопад образовал на краю сада озерцо. Его каменистые берега хорошо просматривались отсюда. Водоем и озером-то не назовешь – десять на десять метров, ну может, чуть больше. Вода мутная, но это еще не говорит о том, что вода в этой луже не питьевая. Во многих кяризах Чарикара она всегда такая, это Федор прекрасно знал.