Иной Мир - Николай Воронов

Сумерки наша группа встретила на относительно небольшом клочке суши с одним единственным кривым деревом на нем растущим. В последние часы перед закатом наш американский следопыт заметил группу гоблинов, рыскающую вдоль речного берега. Так что нам пришлось углубиться в лес, сунувшись буквально в распростертые объятия болот и смердящей тиной воды, уходя глубже в лес.

— Китан, есть минутка? — Подошел ко мне Калаврат. И после моего утвердительного кивка продолжил. — Я вот чего предложить тебе хотел. Ты, стало быть, эти сумки таскаешь с собой уже который день. Нет, дело хорошее — провиант, палатка, другие, стало быть, принадлежности. Но ведь тяжело нести все эти вещи одному — могу помочь. Ну, если ты, конечно, непротив.

Я посмотрел на здоровяка и тот потупился — его лицо залилось краской, что было видно даже сквозь густую бороду в сгущающихся тенях сумерек. Калаврат был моим соотечественником: жил в крошечной деревеньке в глухой тайге. Был он, как сам выразился, кузнечных дел мастером. Глядя на его телосложение и многочисленные ожоги, покрывающие кисти рук, в это очень даже верилось. Он сразу пришелся мне по душе, влившись в нашу компанию, будто с первого дня был общим товарищем. Этот бесхитростный и немного наивный человек вызвал во мне симпатию. Он, пожалуй, единственный, за исключением Дарвиша, кому я мог, пусть и с оглядкой, но доверять.

Помимо Калаврата было еще двое спасенных на том берегу — филиппинец, назвавшийся Маркизом, и молодая девушка со смуглой кожей и странным именем Карида. Если первый крутился вокруг Дарвиша и Клайва, стараясь им угодить, считая лидерами нашей группы, то девушка была совершенно замкнутая и необщительная. Жизель пыталась завести с ней беседу, но убив на бессмысленный монолог час, отстала.

— Без проблем, Калаврат. Возьми завтра с утра сумку с оружием. — Ответил я, довольно кивнувшему кузнецу.

Я был благодарен ему за мою спасенную жизнь, там, на берегу реки, где он прикрыл меня от удара пятикантропа. С первых часов общения у нас наладились дружеские отношения, я даже на ближайшем привале поделился с ним оружием из своей славной сумки. Чем несказанно удивил Дарвиша, наблюдавшего как кузнец выбирает здоровенный топор, засовывая его за пояс.

— Я вот еще что хотел сказать. Ты как переживаешь расставание с родными? — Спросил Калаврат.

— Эм? — Вот уж какой темы я точно не ожидал от этого гиганта, так это общение по теме личных переживаний.

— В нашем мире у меня осталась женка и трое дитят. На душе камень тяжелый лежит. Я тут — в полной неизвестности, а они там — бесконечно далеко от меня. А больше всего меня пугает, что проклятый портал мог и их с собой зацепить. Вдруг они сейчас где-то бродят по этим лесам?

— Постой. Давай-ка разберемся. Когда тебя подхватил портал, ты был рядом со своей семьей?

— Во дворе. Семья была в доме.

— А когда тебя перенесло в тот некрополь, вокруг тебя были знакомые лица? Твоя жена, дети?

— Нет.

— В таком случае, не думаю, что их захватило порталом. Все, с кем я говорил, утверждали, что в том зале люди висели группами, как их перенес туда портал. Я сам видел людей, с которыми меня переместило — они были рядом со мной в зале.

— Хорошо, коли так. — Кивнул, чуть успокоившийся, здоровяк, дергая себя за бороду. — Но расставание с ними гнетет меня. Как ты переживаешь разлуку со своими родными?

— Прости, Калаврат, но общаться сегодня на эту тему я не горю желанием. Пойду, пройдусь.

Слова кузнеца пробудили в моей душе тревогу за моих родителей, которую я с самого первого дня постарался загнать в самые глубины сознания. Когда ты находишься в другом мире, не имея ни малейшего представления — переживешь ли ты сегодняшний день или вовсе сгинешь. И за тобой постоянно охотятся мерзкие зеленокожие коротышки, желающие повесить твою кожу в своем доме над камином, или что там у них есть. То волей-неволей, ты загоняешь тревоги за судьбу других людей, как можно дальше, поскольку они мешают тебе оставаться в строю и сосредоточиться на одной цели — выживании.

— Не уходи далеко. — Предупредил, стоявший на посту филиппинец. — Вокруг темно и много хищников, да и трясин, Клайв говорит, хватает.

— Я недалеко. Вернусь минут через пятнадцать.

— Смотри сам. Бежать вытаскивать тебя из пасти голодных монстров я не стану.

Он оперся о гоблинское копье, которыми вооружен наш отряд, за исключением Дарвиша и кузнеца, ну и меня, разумеется. Всем своим видом Маркиз показывал свое пренебрежительное отношение ко мне. Видимо, глубоко ему в душу запал тот факт, что я дал нормальное оружие Калаврату, но не дал ему, даже после прямой просьбы.

Я шел по узкой полоске земли, разделяющей окружившую наш островок болотную воду на две части. С одной стороны оставаться на ночевку, посреди болота — не самая хорошая идея. Комары и неприятные запахи знатно портили сон. С другой — крупные хищники, привлеченные пламенем костра и запахом еды, не смогут подобраться незамеченными.

Отойдя от лагеря на достаточное расстояние, я, глубоко вздохнув, поднял голову к небу, наблюдая за едва видимыми в просвете листьев звездами. Еще в первую ночь, пребывания в этом мире, я пытался найти на небосводе, хотя бы одно знакомое с самого детства созвездие. Увы — звезды были чужими. Незнакомыми. В институте я сильно увлекался астрономией, вдоль и поперек изучив все, что попадало в открытый доступ о звездных системах. Конечно у меня не было, даже самого завалявшегося любительского телескопа, но и без него, бегло оценив небо, можно было сделать вывод, что эта планета находится настолько далеко от моей родной, что стандартные ориентиры звезд тут не работают.

Шорох, раздавшийся из кустов, заставил меня насторожится. Схватившись за рукоять кистеня, я сделал аккуратный шаг назад, окидывая взглядом, выбирающегося из кустов зверя. Это была небольшая, похожая на дикобраза животина, с короткими лапами, серой шерстью и длинным лысым хвостом. Но больше всего к себе привлекали внимание глаза зверя.

Встретившись взглядом с горящими голубым пламенем глазами твари, я ощутил как на мое сознание, обрушивается целая волна мыслей. Это были не сфокусированные мыслеобразы, несущие какую-либо информацию, нет, это были спутанные обрывки сознания, постепенно затуманивавшие мой разум. В панике я попытался оборвать зрительный контакт, закрыв глаза. Но мои веки, будто попали под анестезию, не слушали приказа разума. Секунда за секундой, я терял контроль над своим телом, все больше погружаясь в некий колодец, сквозь призму которого я смотрел на окружающий мир.

Ну уж нет, гадина. Я столько пережил за эти дни не для того, чтобы меня сожрал какой-то крысо-дикаобраз. Собрав всю свою волю, я одним ударом попытался проломить барьеры чужой волошбы, атакующей мое сознание. Но чужая воля была не слабее моей и скрепы ее барьеров стояли крепко. Тогда я изменил тактику: воззвав к своему источнику, зачерпнул немного манны, вливая ее в выстраиваемые мной самим щиты воли. Когда все было завершено, мой собственный защитный бастион воли окружал сознание, не пропуская атакующие меня обрывки мыслей.