Санкция на жизнь - Сергей Палий

Нужный автоматически отвечал на вопросы психологов, психиатров, терапевтов, невропатологов и хирургов. Он часами неподвижно лежал, облепленный датчиками, порой вообще смутно понимая, что происходит вокруг.

А иногда на него накатывало. И чужеродные мысли разъяренными осьминогами врывались в голову и начинали рвать мозг на части. В такие моменты Стасу казалось, будто его поместили в искусственную среду для проведения опытов. Становились совершенно отчетливо видны нестыковки в деталях. Предметы были чуточку… не такими. Поведение людей пугало.

Пару раз Стас готов был окончательно поверить, что свихнулся, и смириться с этим фактом. Но ему вкалывали успокоительное, и постепенно мир обретал привычные очертания. Вокруг вновь были обыкновенные люди. И узнаваемые вещи.

Так прошло два неспокойных дня…

Бортовые часы показывали восемь утра. В палату к Нужному, клацая магнитными ботинками, зашел главный врач станции и пристально посмотрел на него поверх кругленьких линз в тончайшей титановой оправе.

– Как? – задал он свой коронный вопрос.

– Терпимо. Что со мной произошло? – вяло проговорил Стас, чувствуя, как язык тяжелым комком ворочается во рту. Действие снотворного еще не до конца прошло.

– По версии марсианских орбитальных диспетчеров, твой «пеликан» размазало по астероиду. Вместе с тобой. – Главврач частенько грешил черным юморком. – Если же интересует лично мое мнение… Думаю, ты пережил серьезный стресс. Первичное обследование позволяет предположить, что на глубинных уровнях твоя психика не пострадала. Но присутствуют некоторые ложные воспоминания, которые на самом деле являются защитной реакцией на внешние раздражители. Во время аварийной ситуации была наглухо блокирована короткая память. Ну и… плюс некоторые нюансы…

– Какие нюансы?

Главврач снял очки.

– Твой мозг не только блокировал воспоминания. Он смоделировал несколько мнимых понятий мнимой действительности. Легкий социальный психоз. Редкий случай, между прочим.

– Мнимых понятий? – Стас приподнялся на локте и потрогал ладонью щетину на щеке.

– Да. К примеру, чрезвычайно точно сконструированное представление о неких санкционерах, вершащих судьбы людей и друг друга. И ведь не подкопаешься! Все продумано до мелочей.

Нужный не счел необходимым отвечать. Он глотнул воды прямо из горлышка прозрачного графина, стоявшего на тумбочке, и спросил:

– Почему меня так испугались? Я же не заразный какой-то, в конце концов…

– Ну сам прикинь, Станислав Иванович. – Главврач снова водрузил очки на узкую переносицу. – С грузовым бортом неожиданно рвется связь. Через пару минут, по данным доброго десятка радаров, гражданский пилот погибает в нелепой катастрофе, столкнувшись с астероидом. Концы в воду. Ни бортовых самописцев не остается, ни логов радиопереговоров – ничего. А потом вдруг – спустя час – сразу несколько станций и бортов пеленгуют сигнал бедствия. Автоматика немедленно распознает борт, который только что разнесло на атомы о здоровенную железную глыбу.

– Но ведь я не… – Стас осекся.

– Вот-вот, Нужный. Ложная память. – Главврач бросил взгляд на экраны телеметрии. – Только это все ерунда – комплекс реабилитационных процедур, и станешь, как новенький. Странно другое. Как за час твой челнок оказался аж в трех световых от места катастрофы? И почему бортовой номер не сходится в одной цифре?

Стас вновь промолчал.

– Понимаешь… такое не под силу даже самому опытному пилоту. Сымитировать столкновение с астероидом, исчезнуть с общей локационной картинки, преодолеть за час полсотни миллионов кэмэ и перекрасить на обшивке бортовой номер. Я уже не говорю о полном перепрограммировании центрального компьютера, коррекции логов и баз данных… Техники твою посудину вдоль и поперек за эти два дня обнюхали. Двигло и основной реактор – в хлам. Фокусировка гравитонников сбита. Компенсаторы – только на запчасти… Шаттл будто через электромагнитную мясорубку пропустили. Чудо, что ты вообще в живых остался. Вообще все это – какое-то невероятное чудо.

– Куда меня теперь? – с замиранием сердца спросил Стас.

– На Землю. Я свое дело сделал, теперь пусть безопасники, астрофизики и твои коллеги из «Трансвакуума» разбираются со всем случившимся кордебалетом. – Главврач помолчал. Потом нагнулся к уху Стаса и негромко произнес: – Знаешь, Нужный, я материалист. Все-таки по долгу профессии положено. Но запомни: с тобой произошло что-то не вписывающееся в рамки современной медицины и астронавигации. В последней я разбираюсь, как свинья в апельсинах, поэтому мнение мое в данном вопросе некомпетентно. Просто чую. Да и вояк наших вся эта история на уши поставила. А в ЦУПе под Королевом уже неделю самые высокие чины из «Роскосмоса» совещаются. Оцеплено все вокруг. Секретность и прочее…

– Скажите, мой последний брак еще не расторгнут?

– Удачи тебе, пилот, – не ответив, сказал главврач. – Будь осторожен там… на Земле.

Он резко встал и подошел к двери. Обернулся и с минуту стоял, раздумывая о чем-то. Наконец обронил:

– Так, к сведению… Ты никогда не был женат.

После этих слов главврач вышел, оставив Стасу в палате лишь запах дорогого табака и новый букет сомнений и домыслов.

* * *

Через несколько часов оперативники майора Минакова конвоировали Стаса на борт десантного челнока, который совершил пару витков, сошел с геостационарной орбиты и без происшествий приземлился на военный космодром в Западной Сибири.

В течение последующих суток люди в штатском задавали Нужному сотни вопросов, сверяясь с медицинскими заключениями и внося результаты в базы данных. Потом Стас предстал перед лицом целой комиссии, в состав которой входили представители «Роскосмоса», высшие офицеры загадочного СКВП – что расшифровывалось как «силы контроля внешнего пространства», – а также два штатных психолога из ЦУПа и несколько правительственных чиновников. Представитель руководства «Трансвакуума», тоже присутствующий на заседании, отмалчивался и наотрез отказывался комментировать происходящее. Со Стасом он так и не поговорил.

В конце концов Нужный был признан адекватным и социально неопасным.

Комиссия постановила отправить его во внеочередной месячный отпуск под подписку о невыезде из страны.

Стас уже смирился с тем, что никто ни разу не употребил слов «санкция» и «санкционер». Он решил пока принять эту дикость за аксиому и не лезть на рожон. Сначала нужно было вернуться домой, привести себя в порядок и во всем разобраться.

Как ни странно, на просьбу немедленно отправить его в Москву комиссия отреагировала спокойно, и уже через несколько часов Стас вылетел спецрейсом в столицу. В Шереметьеве ему выдали форму и паспортную карточку взамен изъятого командировочного удостоверения и отпустили, что называется, на все четыре стороны.

Слишком просто и легко отпустили. Слишком…