Наездницы - Энтон Дисклофани

Затем она поспешила вперед, подхватив подол своего слишком длинного платья, так что стали видны ее икры, и преодолевая две ступеньки за один шаг. Вскоре она уже уперлась в спины трех девочек, поднимающихся по лестнице впереди нас. Я посмотрела на Сисси.

– Она странная.

– Не будь злой, – сказала Сисси, – тебе это не идет.

Я удивилась и хотела спросить у Сисси, что она имеет в виду, но мы уже были почти на верхней площадке и еще больше разволновались. Газовые светильники у входа, как всегда, горели. Они горели и днем и ночью, хотя днем их почти не было видно. Потом дверь перед нами распахнулась, и мистер Холмс улыбнулся нам. Он открывал двери каждой троице девочек, после чего позволял им закрыться – только для того, чтобы распахнуть их снова, хотя он вполне мог чем-нибудь их подпереть, как это делалось, когда мы приходили сюда обедать или заниматься.

И хотя наше появление тогда не было бы таким эффектным, мы смогли бы хоть что-нибудь увидеть заблаговременно.

Наша столовая преобразилась. Похоже, в садах Йонахлосси не осталось ни единого цветочка. Цветы были повсюду, куда падал взгляд. Они стояли в вазах, собранные в великолепные букеты – вспышки кроваво-красных, желтовато-красных, бледно-желтых, ярко-розовых, белоснежных и кремовых цветов. С потолка свисала огромная гирлянда, сплетенная из небольших, цветущих густыми гроздями роз. Она была натянута достаточно высоко, чтобы никто не смог до нее дотянуться. Я ни разу не видела так много цветов за пределами сада. Мама не любила срезанные цветы, а когда она все же составляла букет, то никогда не подбирала для него цветы одного оттенка. Яркое электрическое освещение сегодня выключили, заменив его огромными серебряными канделябрами со свечами толщиной с мою руку. Сами канделябры были выше меня. Они были красивы своеобразной красотой, обычно присущей оружию. Я решила, что буду держаться от них подальше, чтобы венчающие свечи языки пламени размером с мой кулак случайно не подожгли мое платье.

В противоположном конце столовой, частично отгороженном от остального помещения складной восточного вида ширмой, восседала группа седовласых мужчин. Возможно, считалось, что они не должны за нами наблюдать. Они сидели очень прямо на табуретах, держа в руках музыкальные инструменты. Это был оркестр.

Идеально ровная шеренга мальчиков протянулась вдоль всего зала, а перед ними толпились, переминаясь с ноги на ногу и сверкая переливающимися в свете свечей драгоценностями, девочки. «Интересно, права ли Эва насчет того, что они прячут в карманах фляжки со спиртным?» – подумала я. Из утренних выступлений миссис Холмс я знала, что она обеими руками за запрет на торговлю спиртными напитками, считая алкоголь злом, способствующим моральному разложению молодежи. Перед шеренгой стояла мисс Брукс, как будто готовясь остановить любого непокорного мальчишку, которому вздумалось бы преодолеть расстояние, отделяющее его от девочек. Мисс Брукс сопровождала нас, когда мы наблюдали за птицами и собирали растения для гербариев. В школе она преподавала историю. Она была доброй, хотя и скучноватой. Мне она нравилась, во всяком случае намного больше, чем мисс Ли, которая следила за всеми, как коршун.

Доуси и еще одна служанка подавали пунш, разливая его из огромной хрустальной чаши. Я наклонила голову, здороваясь с Доуси, которая не ответила на мое приветствие. Теперь на ней была другая форма, напоминающая форму горничных в гостиницах: накрахмаленный черный сарафан поверх белоснежной блузки.

– Доуси принарядилась, – прошептала я Сисси на ухо, когда мы взяли бокалы с пуншем.

– Посмотри, – сказала Сисси, – нет, не надо смотреть, они заметят.

Я впервые видела Сисси такой взволнованной. И я впервые оказалась так близко к такой большой компании юношей. Я знала, чего они от нас ожидают. Я также знала, чего мы должны ожидать от них, и это полностью расходилось с их ожиданиями: что они будут кружить нас в танце под бдительным надзором взрослых. Каждая из нас мечтала о том, чтобы какой-нибудь красивый юноша ею увлекся и чтобы на сегодняшний вечер они стали парой. А потом, и, возможно, этого мы хотели больше всего, мальчики должны были уехать, позволив нам томно по ним вздыхать.

Я ничего не сказала Сисси. Я тоже нервничала, но по другой причине. Это, возможно, звучит глупо, но я никогда не общалась с мальчиками, которые не приходились мне родственниками. Мама и папа наверняка не ожидали, что в лагере организуют танцы с участием целой толпы мальчиков.

Хенни, Джетти и еще одна девушка постарше по имени Марта Ладю вошли в зал. Хенни выглядела как-то странно, и мне потребовалось несколько секунд, чтобы понять, в чем дело: она запудрила свою родинку. Марта была самой красивой девушкой в лагере. Она была похожа на Луизу Брукс[8], но благодаря своей безмятежности казалась еще красивее.

Сисси толкнула меня локтем. У двери стояла Леона в платье из бледно-серого шелка, ее шею украшало короткое жемчужное ожерелье с бриллиантами. Она притягивала к себе взгляды всех присутствующих, а иначе и быть не могло. Леона была из тех девушек, которые немедленно привлекают к себе внимание: она была высокой, ростом почти шесть футов, и ее белокурые волосы ниспадали до самой талии, как у девочек помладше. Их, наверное, никогда не подрезали.

В это мгновение мистер Холмс попросил минуту внимания. Он стоял перед оркестром, где к нему присоединилась миссис Холмс. Ее запястье украшала кремово-красная роза. Худой и высокий мистер Холмс возвышался над своей пухленькой и низенькой супругой. Она была все в той же старомодной юбке, которую носила каждый день, и в ее ушах были все те же серьги с жемчугом.

– Танцы начинаются! – произнес мистер Холмс, сделав знак оркестру, который тут же заиграл какую-то мелодию.

Мы рассыпались по залу, чтобы дать возможность каждому мальчику подойти к девочке, не заставляя ее сомневаться в том, кого приглашают на танец – ее саму или стоящую рядом подругу. Мальчики двинулись к нам. Я инстинктивно сделала шаг назад и столкнулась с Леоной.

– Извини.

– Извинения приняты, – отозвалась она.

Я забыла о своих переживаниях относительно мальчиков и уставилась на Леону. Она смотрела прямо перед собой и, наверное, мечтала о том, чтобы ее пригласил на танец высокий мальчик. Когда Леона находилась рядом, она казалась еще выше. Опустив глаза, я увидела, что она обута в лодочки без каблуков серебристого цвета – в тон платью. Для всех остальных девочек высокие каблуки были обязательным атрибутом вечернего наряда. Я подумала, что она достаточно богата для того, чтобы заказывать себе любые туфли любого цвета.

– Теа.

Я снова вскинула голову, удивленная звуками своего имени. Я не думала, что Леона знает, как меня зовут.

– Кое-кто хочет с тобой потанцевать, – несколько раздраженно растолковала мне Леона.

Обернувшись, я увидела перед собой худенького и бледного мальчика.