Некоторые рубашки не просвечивают - Эрл Стенли Гарднер

— Я еще этого не знаю.

— Было бы неплохо это выяснить.

— Поверьте, мне это тоже очень интересно. Но у вас естьалиби?

— О чем вы говорите? Неужели у вас есть мнение, что меняможно заподозрить в убийстве этого парня?

— А почему бы и нет? — спросил я, вложив в свой тон немногоцинизма.

— Не валяйте дурака, Лэм. Он ничего не значил для меня. Яедва смог вспомнить его имя, а письма выбросил в корзину.

— Когда-нибудь вы говорили с ним?

— Нет.

— Как далеко зашла дружба Баркли Фишера и Лоис Марлоу?

— Не интересовался.

— Как далеко она зашла, когда вы видели их в последний раз?

— Он лакал шампанское, как кот валерьянку, а Лоис подливалаему.

— Зачем?

— Это уловка, — пояснил Иенсен. — Вообще-то я не оченьодобряю ее, но в данном случае не возражал.

— Что вы имеете в виду?

— Девушка спаивает мужчину, чтобы иметь возможность удратьот него, пока он будет приводить себя в порядок в ванной.

— С Фишером тоже было так?

— Не знаю. Я с ним в ванную не ходил.

— Ну, судя по всему, Фишеру не удалось добиться многого.

— Фишер — это один из этих долговязых, унылых…

— Покупателей, — подсказал я.

— Потенциальных покупателей, — поправил Иенсен,усмехнувшись. И продолжал: — Да, я действительно получил от Кэдотта парубредовых писем, но убейте меня, если я помню, о чем в них шла речь. Я толькомельком взглянул на эти писульки, смял их и отправил туда, где им самое место,— в мусорную корзину. — Он надолго замолчал, о чем-то задумавшись.

— Я заметил на столе у вашей секретарши книгу длярегистрации посетителей, — нарушил я молчание. — Она как раз ее открывала,когда я вошел. А туда случайно не заносятся фамилии тех лиц, которые звонят вами с которыми у вас назначены встречи?

— А в чем дело? — спросил Иенсен.

— В случае, если Кэдотт звонил вам вчера днем перед отъездомв Вальехо, советую изъять его фамилию из книги.

— С чего вы взяли, что он звонил мне?

— Это мое предположение.

— Он не звонил.

— Я не говорил, что он должен был это сделать. Но если онзвонил, вам лучше подумать, как сделать так, чтобы его имени в вашейрегистрационной книге не было.

— Его там нет.

— Тогда вам повезло, — сказал я, вставая. — Итак, я сделалвсе, что мог, — сообщил вам об убийстве.

Мы пожали друг другу руки.

— Почему вы пришли ко мне, Лэм? — спросил Иенсен.

— Мне нужна информация.

— Но пока вы ее не получили?

— Пока — нет, — ответил я, и мы еще раз пожали руки.

Я вышел.

— Всего хорошего. — Улыбнулась обольстительная секретарша.

— До свидания, — ответил я.

Выйдя из конторы, я постоял несколько секунд в коридоре,потом открыл дверь и вернулся в приемную.

Она была пуста, секретарши не было. Я подошел к двери кабинетаИенсена и бесшумно приоткрыл ее.

Секретарь и шеф стояли, склонившись над столом, Иенсенрезинкой стирал какую-то запись в книге для регистрации посетителей, которуюона держала открытой перед ним. Они были так поглощены этим занятием, что незаметили меня.

— Думаю, что так будет незаметно, — обеспокоенно сказалИенсен.

Девушка поджала губы и склонила голову набок.

— Пожалуй, поверх следует написать другую фамилию, — сказалаона. — А то получается грязновато.

— Спасибо, — произнес я. — Теперь я получил нужнуюинформацию.

Они оба подскочили, как дети, застигнутые за банкойукраденного варенья. Первым пришел в себя Дженсен.

— Рита, — сказал он, — напишите сверху имя Дональда Лэма.

Секретарь склонилась над столом и начала писать.

Смотреть на нее было одно удовольствие.

— Думаете, теперь все обойдется, Иенсен? — спросил я.

— Документы будут в порядке, — заверил он. — Я недооценилвас, Лэм.

— Благодарю вас. Теперь расскажите мне, что произошло, когдапришел Кэдотт.

— Я выставил его вон.

— Буквально?

— Буквально.

— А потом?

— Нанял частных детективов, чтобы они разузнали всюподноготную этого парня.

— Результаты?

— Пока никаких. Они не стали следить за ним, а простокопались в грязи… По профессионализму эти парни не сравнятся с вами, Лэм.

Рита повернулась ко мне и посмотрела более чем вызывающе.

— Думаю, что они и в половину не так хороши, — уточнила она.

Я встретился с ней взглядом.

— Кажется, я не прочь купить моторную лодку, — сказал я.

— Мы были бы рады продать вам мотор для нее, мистер Лэм.

— Я запомню ваше обещание, — кивнул я, — и напомните вашемушефу, чтобы он дал мне знать, если его сыщики раскопают что-нибудь.

Я повернулся и вышел.

Я вышел из отеля, прошел два квартала пешком и, убедившись,что за мной никто не следит, поехал на вокзал. Там я достал из ячейки портфель,в котором лежали ключи, копии писем и дневник в кожаной обложке, взятый мной вквартире Кэдотта.

Оттуда я поехал в оклендский аэропорт и успел на самолет,направлявшийся в Рино. Во время полета я мог спокойно, без помех познакомитьсяс дневником.

Первая запись в нем была сделана четыре года назад в январе.Сначала это были будничные отчеты о прожитых днях — куда ходил, с кем говорил.Но запись, датированная пятнадцатым апреля, показалась мне интересной.

«Кажется, дедушка серьезно болен. Ему становится все хуже.Мне будет очень недоставать его, когда произойдет неизбежное, но, как говоритК., любовь не должна закрывать нам глаза на реальность».

На следующий день:

«К. спросила меня, не заметил ли я, каким взглядом дедушкапровожал молодую сиделку, убиравшую у него в комнате. После того как она этосказала, я начал следить и понял, что дедушка не на шутку увлекся сестройОртанс.