Изгои Средневековья. «Черные мифы» и реальность - Гила Лоран

Исламское отношение к кашруту и к употреблению отвергнутого евреями мяса отличалось от христианского, а кроме того, не было единообразно: разные правовые школы трактовали вопрос по-своему.

Коран объявил иудейские диетарные запреты наказанием за грехи евреев, а отсутствие их в исламе – знаком избранности «правоверных», которым Аллах позволил есть мясо, запрещенное евреям: «иудеям же Мы запретили [есть мясо] всех имеющих копыто [животных], а из [мяса] коров и овец мы запретили им жирную часть, кроме сала на спинном хребте, или же нутряного сала, или того, что смешалось с костями. Так наказали мы их за их нечестие. Воистину, Мы правдивы» (Коран 6:146).

Но кроме библейских законов в иудаизме действовали раввинистические правила, запрещающие к употреблению мясо кошерных животных, сочтенное непригодным уже после забоя из-за обнаруженных повреждений легких или иных внутренних органов. И мусульманские законоведы различали эти два типа запретов. Представители маликитского мазхаба, одной из четырех правовых школ суннитского ислама, влиятельной, в частности, в Испании, призывали воздерживаться от любого мяса, запрещенного для евреев, хотя библейский запрет ставили выше: «не разрешается» vs «заслуживает порицания». Абд аль-Малик ибн Хабиб, глава испанских маликитов, писал в IX веке:

Представители другой школы – захиритского мазхаба – осуждали маликитов за излишнюю строгость и излишний интерес к еврейскому учению: «они считают, что нельзя есть животных, забитых евреями, насчет которых есть разногласия между старейшинами евреев – да проклянет их Бог, и они [маликиты] знают даже о противоречиях между Гилелем и Шамаем, двумя старейшинами рабанитов!» С точки зрения захиритов, «даже если еврей забьет верблюда или зайца, нам позволяется есть это мясо, ибо нам нет дела до того, что Тора позволяет или запрещает им». Более того, ориентация на Ветхий или Новый Завет в этом вопросе должна квалифицироваться как вероотступничество. Ибн Хазм, андалусийский факих, то есть богослов и правовед, представитель захиритского мазхаба, чеканно сформулировал:

Маликиты уважали запреты кашрута из уважения к Писанию, захириты отвергали их, указывая, что еврейское Писание устарело и Бог заменил его Кораном. Как бы то ни было, действительность вносила свои коррективы, и практика отличалась от требований исламского, еврейского и христианского законов – как мы увидим из истории мясных рынков в испанских городах, в которых сосуществовали все три общины.

Мясо – продукт дорогой, его присутствие в рационе разнилось в зависимости от социального слоя и региона. В Испании и Италии мясо было доступнее, чем в Центральной Европе, но в целом, как считается, регулярно питаться мясом европейцы стали только после эпидемии чумы 1348 года, значительно сократившей численность населения.

В испанских городах у каждой общины было свое скотоводческое хозяйство и свой мясной рынок, называвшийся карнисерия – в христианском квартале, в еврейском (худерии) и мусульманском (морерии). Эти отдельные мясные рынки, по идее, должны были выступать механизмом поддержания религиозной идентичности и укреплять границы между общинами. На христианских рынках висели свиные туши, на еврейских и мусульманских – проводился ритуальный забой скота, а части туш браковались как запретные. В теории всё – от разведения скота до покупателей и налогообложения мясных лавок – должно было быть разным. На практике же евреи, христиане и мусульмане сотрудничали на всех этапах процесса: в деле разведения скота, привоза его в город, забоя и продажи. Христиане, бывало, покупали мясо у сарацинских и еврейских мясников, и, как ни удивительно, происходили и обратные случаи.

Маленькая площадь худерии в Сегорбе, городке в окрестностях Валенсии.

Доска в память о евреях, изгнанных из Испании. Фото автора

Церковь устами понтификов и проповедников клеймила «коллаборационистов» в мясном ряду. Папа Бенедикт XIII в 1415 году сулил отлучение от церкви всякому, кто покупает у евреев «мясо, отвергнутое теми как трефное». В то же время популярный валенсийский проповедник, доминиканец Винсент Феррер, чрезвычайно успешный разжигатель юдофобии, призывал «не покупать у них еду, ибо нет у нас больших врагов. Если они пришлют вам хлеб, бросайте его псам. Если пришлют живое мясо [т. е. скот], то принимайте, но не мертвое». Арагонский король в знак солидарности с канонической позицией издал указ, где обещал сечь розгами евреев, продающих мясо христианам, так как это оскорбляет христианскую веру. Сарацинские альхамы Арагона также старались защитить свои границы от сомнительного мясного трансфера, заимствуя при этом христианский антииудейский дискурс. Мясники – христианские и сарацинские – были недовольны по своим причинам: евреи продавали трефное мясо по сниженной цене, тем самым демпингуя – сбивая цены на рынке – и вынуждая других мясников продавать дешевле или рисковать остаться без покупателей. Но несмотря на все недовольство и запреты на городском и общекоролевском уровне перекрестная продажа мяса не прекращалась, иногда сопровождаясь официальными разрешениями, а иногда конфликтами и судебными разбирательствами.

Герб города Кастельон-де-ла-Плана

В 1342 году небольшая еврейская община города Кастельон-де-ла-Плана пожаловалась королю на нехватку мяса и получила разрешение покупать у мясников-христиан (а те, соответственно, получили разрешение продавать евреям). То есть вопреки законам иудаизма евреи Кастельона покупали явно некошерное мясо, только готовили его по-своему. Но это исключительная или очень редкая ситуация, гораздо чаще христиане, не обремененные такими диетарными ограничениями, покупали мясо у еврейских или мусульманских мясников, нарушая этот церковный запрет, а также другие религиозные запреты: например, покупали мясо в дни Великого поста. В 40-х годах XV века мясникам-сарацинам запретили продавать мясо христианам, но в 70-х они получили разрешение на это сроком на сто лет, и это было важное достижение мусульманской альхамы, поскольку «экспортная» продажа мяса приносила приличный доход. Но в 1475 году сами кастельонские христиане отказались покупать мясо «с христианских столов», потому что узнали, что разделывал его сарацин. А еще через двадцать лет мусульмане того же города договорились не покупать мясо в христианских лавках, даже если разделывал его мусульманин. Для благочестивых и бдительных покупателей имела значение религиозная принадлежность как рынка или лавки, так и мясника.