Парящая для дракона - Марина Эльденберт

— Сегодня нет. Хестор уже ждет на парковке, он отвезет вас домой.

Я моргнула.

— Вы всерьез решили, что я стану жаловаться вашему отцу? — Пандерстергслегка приподнял бровь. — Считайте это уроком, Лаура. Надеюсь, следующие вам не потребуются.

Уроком?! Считать?!

— Вы… вы не просто драконья жопа, вы хрен драконий! — выдохнула я.

— Коньки, — ответил драконий хрен и вручил мне сумку. — Не стоит надевать чулки на каток, Лаура. Застудитесь.

Последнее мне сообщили примерно так же, как могли бы сказать: «Одер, мне кафе. Крепкий».

Я показала ему непристойный жест и вылетела за дверь. По лестнице метнулась тенью, выбежала в холл, на ходу закуталась в курточку.

Хестор действительно дожидался меня на парковке, но все, на что меня хватило — это бросить сумку на заднее сиденье и упасть следом. Там, где меня касался Ландерстерг, до сих пор горели следы ледяного пламени, узор на груди, казалось, вот-вот прожжет свитер. Приложив к нему руку, даже сквозь плотную шерстяную вязку ощутила жалящие ладонь уколы.

«Это знак того, что вы принадлежите мне, Лаура».

Никому я не принадлежу! И никогда не стану принадлежать!

Чтобы немного успокоиться, набрала подругу. Ответом мне стали длинные гудки и сработавший автоответчик: «Всем привет! Это Ринара Великолепная. Если у вас есть важная информация, не терпящая отлагательств, наболтайте ее со всей серьезностью. Я отвечу, как только смогу».

Не дожидаясь гудка записи, нажала отбой и сквозь панорамные окна верхнего холла бросила взгляд на стремительно удаляющийся пентхаус Ландерстерга.

Стилист и пресс-секретарь, говорите? Это мы еще посмотрим!

Я влетела в квартиру, оглушительно хлопнув дверью.

— Па-ап! — крикнула прямо с порога. — Пап! Ты дома?!

Едва успела расстегнуть сапоги, когда в холл выплыла Ингрид.

— Лаура, ты могла бы вести себя прилично? — холодно поинтересовалась она.

— Я веду себя прилично. Где папа?

— Он встречается с каким-то проблемным клиентом. — Ингрид еще понизила голос. Мачеха выглядела недовольной: так случалось всякий раз, когда ее что-то или кто-то отвлекало от дел. — И я буду тебе очень благодарна, если ты не станешь больше кричать на всю квартиру. У нас гости.

— Гости?!

Гостем оказался, как выяснилось, стилист. Судя по количеству разложенных по дивану образцов ткани, а заодно по раскрытому в ноутбуке каталогу, Ингрид уже вовсю готовилась к вечеринке у Ландерстергов. Я не стала ее разочаровывать, что вечеринки не будет, просто поздоровалась и поднялась наверх, на ходу обувая домашние балетки.

— Силь? — заглянула к сестре. — Ты не в курсе, папа не говорил, когда вернется?

— Понятия не имею. — Сестра поспешно захлопнула ноутбук. — Тебя стучать не учили?

— Можно подумать, ты всегда стучишь, — огрызнулась я и вылетела из ее комнаты.

Не знаю, как насчет пламени Ландерстерга, но моего собственного сейчас хватало, чтобы подпалить пару комнат.

Знак принадлежности!

Этого еще не хватало!

Я распахнула окно и высунулась в него по пояс, чтобы немного остыть, но помогло не особо. Меня пo-прежнему потряхивало, будто и не было этого полета от драконьей пещеры до жилища человека обыкновенного.

У-у-у, как он меня бесит! Ненавижу его!

Ненавижу!

Внизу хлопнула дверь, и меня снесло с окна как под порывом ледяного ветра. Я вылетела из комнаты, и, перепрыгивая через две ступеньки, бросилась вниз.

— Пап! — выдохнула я. — Нам надо поговорить.

Отец, который успел только снять пальто, приподнял брови.

— Это так срочно?

— Более чем!

— Что, даже до ужина не подождет?

— Не подождет, — я кивнула в сторону кабинета.

— Пойдем. Пожалуйста.

Отец покачал головой, но все-таки взял меня под руку.

— Что-то не так, Лаура? — спросил, когда за нами закрылась дверь.

— Все! — выдохнула я, и, вспомнив, что «у нас гости», все-таки понизила голос. — Папа, я не хочу замуж за Ландерстерга!

— Хорошая шутка. — Отец, начавший было опускаться в кресло, замер.

— Это не шутка.

— Что значит — это не шутка?!

— То и значит! — только сейчас я поняла, что стоило переодеться, но переодеться мне уже не грозило. Поэтому а оттянула ворот свитера (к счастью, широкий), настолько, насколько это возможно. — Он мена заклеймил!

Брови отца снова приподнялись, когда он увидел краешек голубой закорючки, язычком ледяного пламени выползающего на мою ключицу. Потом брови его сошлись на переносице, а отец опустился в кресло.

— Так надо, Лаура.

Что?!

— Как — надо? — переспросила я дрожащим от ярости голосом. — Увозить девушку с катка, выдергивать ее от друзей на глазах у всех, а потом ставить ей это клеймо? Так надо, да, пап?! Так?!

— Лаура, у тебя истерика. Успокойся, а завтра мы поговорим нормально.

— Нет у меня никакой истерики! — я подлетела к столу. — Я с самого начала говорила тебе, что не хочу идти на это собеседование, но ты меня даже слушать не стал! Я пошла туда только для того, чтобы его провалить, но Ландерстерг с какой-то радости выбрал меня! Да он меня даже не знает, но уже умудрился наляпать клеймо, как породистой виари! Насильно! Я не давала своего согласия, слышишь?!

— Хватит! — Отец рявкнул так, что я вздрогнула. — Хватит, Лаура. Довольно. Я вижу, к чему ты клонишь. Все дело в том, что у тебя с детства было все, что ты только пожелаешь. Лучшие игрушки, танцы, коньки. Я выкладывался, чтобы обеспечить тебе лучшую жизнь, и в итоге превратил в избалованное чудовище

— Что?

— То. — Он поднялся из-за стола. — Ты привыкла, что все в твоем мире происходит по щелчку пальцев, а если не происходит, значит, ты недостаточно громко щелкнула. Ты согласилась пойти на собеседование…

— Я согласилась из-за вас! — выдохнула а. — Из-за вас, из-за тебя, Даргела, Ингрид, Сильви. Я хотела, чтобы…

— Если бы ты согласилась из-за нас, этого вопроса сейчас просто бы не возникло, — холодно произнес он. Настолько холодно, насколько вообще возможно. Наверняка, он успешно применял его во время судов, но со мной он никогда так не говорил. Ни разу, сколько я себя помнила. — Тебе двадцать один год. Пора понимать, что детство закончилось.

— Дело не в детстве. Неужели ты не понимаешь?!

— О нет. — Он шагнул ко мне. — Я все прекрасно понимаю. «Эрвилль де Олис», верно? Вот, что тебе нужно сейчас, и ты не успокоишься, пока его не получишь, и не наиграешься. Но вот что я тебе скажу, Лаура. Твой эгоизм и твои желания всегда были для меня на первом месте. Потому что я люблю тебя. Потому что я поклялся твоей матери…