Ящик Пандоры - Марина Юденич

Дальше все было просто. Она все же многому научилась от Ванды, а вернее, впитала в себя, полностью растворяясь временами в той и возвращаясь в собственную оболочку — насыщенная и обогащенная украденным.

В принципе Виктор был первым и, надо сказать, более чем удачным кандидатом на роль эксперта, которому предстояло оценить, насколько продвинулась Татьяна в реализации своей программы — превращения ее в Ванду. Заключение, полученное, правда, в несколько косвенном виде, оказалось более чем положительным и превзошло самые смелые надежды Татьяны: через месяц их тесного, почти ежедневного общения он попросил ее руки и, получив согласие, сделал все, чтобы брак был заключен как можно быстрее, практически немедленно.

Теперь в ее распоряжении оказались еще и немалые материальные возможности. Впрочем, она ни на секунду не прекращала напряженной работы. Университет, частные уроки, горы осиленной титаническим трудом литературы. Настал момент, когда Татьяна близка была к тому, чтобы сказать себе: «Все!» — имея в виду, что финал практически достигнут. Для этого у нее имелись веские основания: не один только Подгорный, превращенный ею, как и Вандой, в послушного трепетного мужа, но и огромное количество людей, знавших Ванду, из числа многочисленных друзей и приятелей Подгорного, студентов, аспирантов и преподавателей университета, и вообще узкого достаточно круга профессиональной и околопрофессиональной тусовки, все более уверенно, а порой и безапелляционно, и главное — уже даже без тени удивления, в глаза и за глаза рассуждали о феноменальном ее сходстве с Вандой Василевской. Сходство, что было очень для Татьяны важно, отмечалось отнюдь не только и не столько внешнее. Ситуация развивалась дальше, и молва наконец донесла до ушей Татьяны сладкую весть о рождении «второй Ванды».

Но именно в эти светлые дни судьба, взявшая, похоже, себе за правило строить гримасы именно тогда, когда Татьяна ждала их менее всего, тем самым не давая ей расслабиться, — словом, судьба очередной раз состроила на своем царственном лике мерзкую мину. Татьяна вдруг с удивлением обнаружила, что предоставленный сам себе Виктор ведет себя так, как никогда не посмел бы себя вести, будь его женой по-прежнему Ванда. Как-то одновременно, все скопом, обнаружились многочисленные его интрижки последних дней и увлечения более серьезного толка. Оказалось, что он отнюдь не так послушен, как был в первые дни брака, и — главное! — склонен воспринимать Татьяну как обычную, среднестатистическую, слегка уже поднадоевшую жену, должную к тому же вечно помнить социальную разность их изначального положения и его личные благородство и доброту, проявленные при заключении брака. Открывшаяся картина на некоторое время отвлекла Татьяну от всего, и она попыталась быстренько вернуть все на круги своя, чтобы спокойно заняться главным делом своей жизни. Однако быстренько не получилось. Более того, пытаясь привести Подгорного к прежнему знаменателю и встречая его холодный, уверенный отпор, сама она начала медленно, но неуклонно сползать с покоренных высот. Татьяна кричала, устраивая все более безобразные истерики, копалась в карманах и записных книжках мужа, подслушивала его телефонные разговоры и устраивала разносы его секретарям на службе. И каждый раз, когда совершалось ее очередное неблаговидное действо, ему неизменно сопутствовало ощущение, словно кто-то сильными, жестокими руками медленно стягивает с нее вторую кожу, с которой уже почти срослась ее собственная. И всякий раз это причиняло Татьяне мучительную, ощутимую почти физически боль. Неотъемлемое при этом острое, как укол, воспоминание, что кожа эта к тому же еще и украдена ею, только усиливало боль и смуту в ее издерганной, мятущейся душе.

Ситуация все более заходила в тупик, но знания, полученные Татьяной уже самостоятельно, хоть и дались очень тяжко, теперь готовы были отслужить положенное: она начала размышлять, пытаясь расщепить эмоции и таким образом погасить их вовсе. Во время размышлений пришла она к выводу, что суть случившегося заключается отнюдь не в том, что изменилось отношение к ней Подгорного. Она никогда не любила его и даже увлечена не была толком, так что за дело ей теперь до его интрижек на стороне и даже более серьезных измен? Причина была совсем в ином: она стала точной копией Ванды, но осознание этого, поначалу милое сердцу и ласкающее самолюбие, теперь перестало таковым быть. Она свыклась с ним, а потом просто выросла из него, как вырастают девочки- подростки из любимых платьев, но, долго еще не понимая этого, не хотят с ними расставаться и носят, ощущая дискомфорт, тогда как ранее испытывали в любимой одежке огромное удовольствие.

Настало время переходить к следующему этапу программы, превращаясь из «второй Василевской» в «первую Фролову». Тогда вернутся душевное равновесие, и покой, и прочие приятные и полезные мысли и ощущения, к которым так привыкла за последние годы Татьяна. Подгорного, разумеется, следовало временно сохранить как единственный пока источник материальных благ. Однако не откладывая в долгий ящик надо было подыскивать иные источники, родники и фонтаны. А главное — незамедлительно обрастать новыми людьми, для которых нет и никогда не было Ванды Василевской, зато есть блистательная, неповторимая, уверенная в себе и воистину руками способная развести любую беду Татьяна Фролова.

Очередное решение было принято. В те дни она впервые начала прогуливаться по бульварам, заглядываясь на старинные дома, отреставрированные и снова собирающие под свои крыши достойных людей. Она ни разу почему-то не озадачилась вопросом, чем продиктовано ее острое и довольно упорное желание снять квартиру именно в подобном доме, причем желательно было, чтобы дом сохранил свой изначальный стиль. Возможно, возьми она на себя труд все же подумать на эту тему, ей стало бы ясно, что и в этом продолжает она свое негласное соревнование с Вандой. У той, кроме множества собственных достоинств, было еще достойное прошлое ее семьи, уходящее корнями в глубокую древность и уж точно — к началу нынешнего века. Татьяна всем этим была обделена, и квартира в стиле ретро в достойном доме среди достойных людей призвана была стать некоторой, пусть и слабой, компенсацией невосполнимого.

Что же касается отношения Татьяны к Ванде, оно, как и на протяжении всех минувших лет их знакомства, долгих довольно лет, оставалось неизменным: она ее люто ненавидела.

Браки, как известно, заключаются на небесах. Над вопросами, кто и где формирует семьи, в основе которых лежит не брачный союз или по меньшей мере не взаимоотношения, основанные на плотской любви, до сих пор не удосужился задуматься никто. Впрочем, в конечном итоге это положение и даже знание вряд ли что-либо дало человечеству. Логики в составе больших и маленьких — всего в одну человеческую единицу семейств от этого явно не прибавилось бы. Разве что было бы кого при случае побранить или, напротив, кому воздать искреннюю благодарность.

Как поступила бы в этом случае Софушка, она, пожалуй что, и не знала. Да и проблемами такими не озадачивалась вовсе — ей было еще слишком рано размышлять на такие сложные философские темы: Софье Савельевне Ильиной было всего двадцать два года, и она только что закончила, ни много ни мало, Московскую финансовую академию, Что, разумеется, было много и очень даже много. Особенно если учесть, что в престижный столичный вуз Софья Савельевна поступила исключительно собственными силами и стараниями и все пять с лишним лет ими же обеспечивала высокий уровень собственной успеваемости. Потому закончила академию с блестящими результатами и рекомендациями в адрес известных коммерческих структур принять ее на работу.