Ящик Пандоры - Марина Юденич

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 18 19 20 21 22 23 24 25 26 ... 74
Перейти на страницу:

— Скажите, это ваша внучка работает в банке? — поинтересовался из-за двери чей-то запыхавшийся, взволнованный голос.

Тревога Николая Дмитриевича мгновенно превратилась в отчаянный страх, захлестнувший его целиком ледяной, липкой, удушливой волной. В памяти вдруг зазвучал почти такой же, и даже чем-то похожий на этот, молодой взволнованный голос в телефонной трубке, сообщивший много лет назад о катастрофе, унесшей жизни сына и невестки…

— Софушка? Да, да, конечно, она работает в банке… — Пальцы Николая Дмитриевича плохо подчинялись ему, и незамысловатый дверной замок открылся не сразу. — Софушка? Что? Что с ней случилось?..

Труп Николая Дмитриевича нашла уже после обеда соседка, которой вдруг почудилось, что дверь в соседнюю квартиру слегка приоткрыта. Она толкнула ее посильнее и… едва не лишилась чувств… Тело старика лежало посреди широкого коридора, совсем рядом с дверью, и все страшные увечья, нанесенные ему, открылись несчастной женщине сразу.

Позже судебно-медицинский эксперт насчитает на трупе одиннадцать колото-резаных ран, кроме того, широким, «от уха к уху», разрезом у старика было перерезано горло, но и этого показалось мало неизвестному палачу-садисту: оба глаза у жертвы были выколоты тем же острым колющим предметом, которым наносил он свои удары. Впрочем, ничего этого Николай Дмитриевич, к счастью своему, не почувствовал. По заключению того же эксперта, предварительно он был оглушен сильным ударом по голове и, вероятнее всего, так и не пришел после этого удара в себя. В левой руке трупа обнаружена была явно вложенная в нее уже после смерти записка.

«Смерть новым хозяевам жизни! Акакий Акакиевич», — написано было на ней крупным ровным почерком совершенно спокойного и уверенного в себе человека.

Прошло около недели. Подгорный звонил Ванде почти каждый день, докладывая о том, как ведет себя Танька, где бывает, что говорит и в каком пребывает настроении. Похоже было, что супруги вдруг и как-то незаметно поменялись местами: теперь Подгорный внимательно наблюдал за Танькой, а возможно, что «орлы» из его службы безопасности приглядывали за ней вполне профессионально. Впрочем, это вряд ли: Подгорный был несколько озадачен тем, что в Танькином расписании, в которое он, очевидно, все-таки сунул нос, как бы выпадает несколько часов в день, а то и весь день целиком. Иными словами, где она находится в это время и чем занимается. Подгорному было непонятно, и это приводило его в состояние сильного нервного возбуждения с изрядной примесью страха.

Ванду ситуация начинала даже забавлять:

— Слушай, а может, она просто завела себе любовника и твои интрижки ей теперь глубоко безразличны? Шали, родной, наверстывай упущенное: много ли тебе той жизни осталось?

— А как же Иришка? — ныл Подгорный.

— Только не изображай безутешную скорбь, Ромео хренов. Не выставил бы девчонку за дверь ни свет ни заря, осталась бы жива и здорова. Может быть, даже счастлива, хотя с тобой это вряд ли возможно. И кстати, как движется следствие?

— Господи, как будто ты не знаешь, как оно у нас всегда движется — медленно и явно в сторону полного «зависания».

— Надо стимулировать профессиональную активность сотрудников.

— Учи ученого! Уж как стимулируем… Ну нет у них ничего больше того, что стало известно сразу, — по пятому разу всех жильцов дома допросили…

— Да, ситуация… — Ванде жуть как не хотелось ввязываться в зыбкую и вязкую трясину взаимоотношений Подгорного с Танькой, и уж тем более — оказывать той какую-либо помощь, если она, конечно, в ней действительно нуждалась. Слава Богу, клятвы Гиппократа психологи не дают и иногда могут себе позволить роскошь выбора пациента. Со дня убийства прошло уже некоторое время, и память все реже демонстрировала Ванде прочно засевшую в ней картинку-занозу: медленно, как в кино, расползающийся черный пластик пакета и — рука, белая, ухоженная женская рука с оранжевым лаком на ногтях, под цвет трикотажной кофточки. И ленное благодушие, отлично укладывающееся в короткое, по-кошачьи протяжное «неохота», все более отдаляло ее от мысли действительно подключиться и помочь несчастному Подгорному, да и просто попытаться докопаться до истины. Нет, поздняя слякотная осень и холодные туманные рассветы не располагают к интенсивному творческому труду: неохота ей было, и все тут!

Однако судьбой, видимо, было запланировано самое непосредственное участие Ванды Василевской в череде кровавых, но более пугающих своей необъяснимостью событий, которыми она собиралась омрачить эту и без того мерзкую осень очень большому количеству народа. Подождав некоторое время и не обнаружив у Ванды ни малейшего желания добровольно включиться в сложный, до крайности запутанный процесс, она решила напомнить строптивой о себе, причем самым решительным и радикальным образом.

«Желающего судьба ведет, нежелающего — тащит», — предупреждали древние, но кто же о них теперь помнит!

Конечно же, все снова началось с телефонного звонка, на сей раз вечернего. Ванда только что переступила порог дома после двух лекций в университете и одной очень тяжелой консультации, потому единственным желанием ее было немедленно погрузиться в горячую ванну, а прямо оттуда — в постель.

Но зазвонил телефон.

Конечно же, это звонил Подгорный, состояние которого несколько напугало Ванду, ибо было не просто удрученным, как обычно, но откровенно паническим.

— Это она! — вопил Подгорный, нимало не заботясь о том, какое и на кого он производит впечатление, а судя по шуму в трубке, он звонил из людного места. — Это она, теперь точно! Приезжай немедленно, машина за тобой уже вышла! Все, что мы с тобой навыдумывали, — чушь собачья и отменяется. Давай быстро!

— Что значит: давай быстро? Я пока еще у тебя не на службе.

— Господи! Ты можешь хоть сейчас не препираться? " Говорю тебе, это она! Нужно что-то срочно делать!

— С чего ты взял, что она? Что еще произошло?

— Убили! Понимаешь ты, убили дедушку… Она убила…

— Твоего дедушку?!

— Господи, ну почему моего? Нет у меня дедушки, могла бы и вспомнить: один на фронте погиб, другой умер, когда мы с гобой еще жили… Да при чем здесь это, собственно…

— Вот именно, при чем? Какого дедушку убили?

— Дедушку моей знакомой, ну, сотрудницы, вернее, у меня работала после института девочка…

— Да ты казанова, Подгорный…

— Заткнись, дура! То есть прости, Ванда, но пожалуйста…

Домой она вернулась спустя три с половиной часа, совершенно разбитая и опустошенная, до краев переполненная общением с несчастным Подгорным, паника которого была столь откровенна и безмерна, что невозможно было даже разозлиться на него всерьез. Кроме того, Ванда имела честь некоторое время пообщаться с руководителем той самой аналитической группы, судя по всему, бывшим сотрудником хорошо известных всем структур, которые ныне почему-то принято именовать загадочно и слегка торжественно «спецслужбами». Чин в прошлой жизни своей ее собеседник имел явно не ниже полковничьего, и это отчасти было причиной того, что беседа протекала в несколько нервозной для полковника атмосфере, ибо Ванда категорически не желала отдавать дань золоту чьих бы то ни было погон и количеству звезд на них, к тому же она не сочла нужным подыграть полковнику в нескольких нехитрых его домашних заготовках, которыми ныне пользуются иногда психологи старой закваски, работающие с детьми младшего школьного возраста или обитателями домов престарелых.

1 ... 18 19 20 21 22 23 24 25 26 ... 74
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?