Ангелочек - Мари-Бернадетт Дюпюи

— У моей свекрови. В тепле, черт возьми! Я его покормила и уложила спать.

— Но я доверила ребенка вам! — возмутилась молодая женщина. — Похоже, вы несерьезно относитесь к своим обязанностям. Идемте со мной, я тороплюсь.

Обиженная Эвлалия отступила назад и оказалась рядом с высоким мужчиной с горбатым носом и бледным лицом.

— Скажите на милость! Вы не имеете права читать мне нотации! Я хорошо забочусь о малыше. Мне даже пришлось отнять от груди Поля, поскольку Анри не стало хватать молока. Ты слышал, что она сказала, Проспер? Да во всей долине нет лучшей кормилицы, чем я!

Анжелина предположила, что Проспер был мужем Эвлалии, тем более что он с неприязнью посмотрел на непрошеную гостью.

— Мне очень жаль, — продолжала Анжелина, не теряя самообладания, — но я должна увидеть ребенка и убедиться, что с ним все в порядке. Иначе вы лишитесь денег.

Анжелина знала, что это самый весомый аргумент. Эвлалия повела ее сквозь толпу.

— Поднимитесь по этой улице и постучите в дом под номером одиннадцать. Скажите моей свекрови, что это я вас послала. Если хотите знать мое мнение, то эти люди, избавившиеся от незаконнорожденного ребенка, напрасно гоняют вас. Вполне достаточно, если вы будете приезжать три раза в год.

— Им недостаточно! — возразила Анжелина, удаляясь прочь.

Послышался пронзительный звук скрипки, который становился все громче. Он перекрывал блеяние, кудахтанье, смех и гул толпы. Теперь к нему примешивался звон бубенчиков и какой-то другой звук, очень мелодичный. Дети радостно хлопали в ладоши. Заинтригованная Анжелина втиснулась между двумя женщинами, чтобы увидеть происходящее. Сердце Анжелины чуть не выскочило из груди, когда она заметила медведя, стоящего на задних лапах. Огромный зверь танцевал под музыку, вытягивая узкую морду в сторону развеселившейся публики. Мужчина в меховой куртке с палкой в руках держал медведя за цепь, прикрепленную к кольцу в ноздрях животного.

Подросток в берете, надвинутом прямо на глаза, толкнул Анжелину локтем:

— Видите? Этот тип с медведем здесь с раннего утра. Он пришел из долины Юстю, преодолев перевал Саррайе.

Зачарованная молодая женщина кивнула головой. Она никогда не видела живого медведя и лишь смутно помнила медвежью шкуру, лежавшую на телеге, — это было несколько лет назад, на ярмарке в Сен-Жироне. Затем ее внимание привлек скрипач, странный человек со смуглым лицом и длинными черными волосами. Он был одет в красный кожаный костюм, украшенный серебряными цехинами[17]. Прикрыв глаза и прижавшись щекой к инструменту, он, казалось, был погружен в музыку. Но в следующее мгновение скрипач вдруг широко открыл темные глаза, в которых сверкнули искорки, и пристально посмотрел на Анжелину. Девушка поспешила уйти. Взгляд незнакомца смутил ее, хотя никакой причины, казалось, для этого не было.

Анжелине не составило труда найти дом под номером одиннадцать на улице Монтань. Серая дверь была приоткрыта. Молодая женщина вошла в темный коридор, куда почти не доносился уличный шум. Слева она заметила вторую дверь и робко постучала.

— Кто там? — раздался гнусавый голос.

— Я от Эвлалии. Хочу взглянуть на ее сосунка, — ответила Анжелина.

— Входите! — крикнула женщина.

Еще оглушенная гвалтом и оживлением, царившими на площади перед церковью, молодая мать подошла к корзине для белья, за ручку подвешенной к потолку. В ней лежал Анри. Розовощекий малыш не спал, а сосал палец. Взгляд его светло-голубых глаз был устремлен куда-то в пространство.

— Здравствуйте, мадам! Простите за беспокойство. — Анжелина поздоровалась, даже не взглянув на хозяйку дома.

Она не могла оторвать глаз от своего ребенка. Анри изменился: он стал более пухлым, а черты его лица более отчетливыми.

— А вы — мадемуазель Лубе? — спросила Берта, крепкая пятидесятилетняя женщина в черном платье, которая, не вставая со стула, продолжала вязать.

— Да. Я приехала в долину, чтобы проведать малыша. И буду приезжать каждый месяц.

— Сноха рассказывала о вас, — продолжала женщина. — Каждый месяц… Это так необычно…

— Мне это безразлично. Я не могу отказаться от денег, которые приносят эти поездки, — солгала Анжелина намеренно суровым тоном.

Молодая женщина боялась выдать себя и поэтому никому не доверяла. Она осторожно взяла ребенка на руки и прижала к груди. Анри был чистым, на круглой головке был белый хлопчатобумажный чепчик. Аккуратно завернутый в шерстяную пеленку, он казался таким крепким, смышленым.

«Моя крошка, мое сокровище, какой же ты красивый! — думала потрясенная Анжелина. — Ты смотришь на меня, но узнаешь ли? Конечно нет, ты же такой маленький!»

— За ним хорошо ухаживают, — громко сказала она. — Похвалите от моего имени свою сноху.

— Эвлалия следит за ним, как за родным. Вы можете доверять ей. А этот малыш умненький и плачет редко.

— Если он не плачет, значит, ему хорошо, не голодно и не холодно, — откликнулась молодая женщина.

Казалось, Анри прислушивался к ее словам. Он улыбнулся одной из тех мечтательных улыбок, которые дети посылают лицу, склонившемуся над ними. Это простой знак благополучия, но Анжелина была растрогана до глубины души. Она быстро повернулась спиной к хозяйке дома, чтобы скрыть навернувшиеся на глаза слезы.

— Какой чудесный малыш! — сказала Анжелина. — Как мать могла разлучиться с новорожденным? Мадам, а вы смогли бы?

Молодая женщина ходила по комнате взад-вперед, стараясь успокоиться и не выдать своих чувств.

— Да, если бы у меня были средства, — призналась свекровь Эвлалии. — В молодости мой муж был торговцем вразнос. Он исходил все горы и долины. А я была привязана к дому, ведь у нас было четверо детей. Но я предпочла бы ездить вместе с ним. Не могу жаловаться, он зарабатывал деньги. А сейчас держит питейную лавку на улице Саль. К тому же мой сын удачно женился: невестка принесла хорошее приданое. Только представьте себе сундук, полный льняных простыней, а также салфетки с оторочкой, шесть приборов из накладного серебра…

Анжелина едва слушала Берту, погруженная в созерцание Анри. Она искала сходство с Гильемом. Ей казалось, что она узнавала изгиб бровей, форму рта…

— А вы, мадемуазель Лубе, такая хорошенькая! У вас наверняка есть суженый? — спросила Берта.

— Нет, я к этому еще не готова. Я хочу стать повитухой. Через год или два поеду учиться в Тулузу.

Эти слова произвели сильное впечатление на Берту. Хозяйка дома даже присвистнула от удивления. Отложив вязание, она встала, тяжелой походкой направилась к чугунной кухонной плите и приподняла крышку одного из котелков. По комнате сразу разлился восхитительный запах.

— Скажите, мадемуазель, не перекусите ли вы вместе со мной? Сын со снохой будут обедать в таверне, муж тоже. А мы поболтаем. Составьте мне компанию.