Джентльмен что надо - Нора Лофтс

– Вы сэр Уолтер Ралей, не так ли? – начала она, расправляя складки своей юбки вокруг себя. – Видите ли, я этого не знала в тот вечер, узнала только потом. Я нахожусь при дворе всего неделю. А вас тут не было, правда?

– Да. Во время сражения с испанцами обломок деревянного борта судна угодил мне в плечо. Пришлось поехать в Басс, подлечиться. Теперь вы часто будете лицезреть меня. Я капитан королевской гвардии.

– Я знаю. Вы носите серебряные доспехи, и все дамы без ума от вас. Но вы предпочитаете уединение, и вам трудно угодить. К тому же вы умны и очень, очень отважны. Однажды в Голландии вы захватили фургон с деньгами герцога Альбы, а в Ирландии вы в одиночку одолели целый поселок. Вы также поэт. Еще вы интересуетесь колониями и ввели в Англии в пользование табак и картофель. Вам тридцать шесть лет, вы главный фаворит ее величества, Эссекс ненавидит вас, а с Сесилом вы в дружеских отношениях. Так-то вот! Не так уж мало удалось мне узнать о вас всего за один вечер, верно?

Она остановилась, задохнувшись от быстрого перечисления сведений о нем, и глядела на него сияющими глазами.

– Потрясающе! Что так заинтересовало вас во мне? Вы догадались, что упустили в своем списке одну леди, которая заставит меня забыть об уединении и которой не так уж трудно будет угодить мне?

Она кивнула.

– Я догадалась. Став придворным, вы не назначали свидание ни одной женщине, кроме королевы. Я узнала об этом, но при этом не призналась никому в том, что вы сделали исключение для меня. – Ее до сих пор легкомысленная манера уступила место озабоченности. – Но больше не назначайте мне свиданий. Вы и представить себе не можете, как разгневается королева. Может, вы не замечаете, но я ужасно ее боюсь. Я стараюсь не показывать вида, но когда она глядит на меня, у меня поджилки дрожат. Она страшная женщина.

– Вы преувеличиваете. Королева страшна какое-то мгновение, но это быстро проходит. Ничего не поделаешь, такой у нее характер, она унаследовала его вместе с троном. Но видеться с вами я должен. Я люблю вас.

Над деревьями парка поднималась полная, огромная, золотая луна, и в тот миг, когда Ралей произносил свое признание, она появилась и осветила лицо девушки. Оно было жестким и неподвижным, будто искусно высеченным из белого мрамора.

– Даже если это правда, мы не должны встречаться больше. Она скорее всего бросит меня в темницу. Я этого не вынесу. Я люблю воздух и открытые просторы. Да и вам это навредит. Признаюсь вам ради вашего же благополучия: я совершенно обыкновенная женщина, не умная и не смелая. Я упрямая, эгоистичная и вспыльчивая. И чтобы уж окончательно лишить вас иллюзий, скажу, что близкие зовут меня Бесс.

– И я буду звать вас Бесс, – сказал Ралей.

– Я совсем этого не хочу, ведь так меня называют разве что в насмешку. Но не будет никакой нужды называть меня как бы то ни было. Подумайте о том, что я вам сказала, и не надо вам лишаться своего положения фаворита ради меня.

– Вы все сказали, теперь послушайте меня. Я тоже упрямый. И мне никогда не приходилось видеть такую прекрасную, такую очаровательную и такую честную женщину, как вы. Преуспевающий придворный совсем не обязательно должен быть лицемером или блюдолизом. Надеюсь, я не отношусь ни к тому, ни к другому типу придворных. Я люблю вас. Возможно, вы еще не любите меня, но я заставлю вас полюбить меня. И если уж мне это удастся, ни один человек, ни сам дьявол, ни королева не смогут стать преградой между нами.

Пока Уолтер говорил, он не отрывал глаз от ямочки в основании ее юной, белой шеи. Прелестное местечко для поцелуя, думал он, и поцеловал ее. Она слегка задохнулась, но потом вдруг обхватила его голову своими твердыми, маленькими ручками и крепко поцеловала его в губы.

В ней нет робости и нет ни грана фальши, думал он, прижимая ее к своей груди. Она необыкновенная, удивительная и восхитительная. Она как раз по мне.

Прошло шесть месяцев ошеломительного счастья. Они танцевали, освещаемые шестьюдесятью свечами, и, когда скрипки достигали крещендо, они скрытно, шепотом договаривались о предстоящих встречах. В заполненном людьми зале их глаза встречались, полные тайн и любви. Тьма зимних ночей укрывала их от посторонних глаз, когда они сходились в промерзлом парке и целовались холодными, застывшими губами.

Они жили настоящим, а будущее для них олицетворялось одним словом – «Вирджиния».

Сотни раз – в Хэмптоне ли, или в Виндзоре, или в Уайтхолле – там, куда им приходилось следовать за королевой, когда наступало время расстаться и мысль о необходимости разлуки и о неудовлетворенной страсти омрачала их существование, Ралей повторял:

– Скоро я получу вести. Если поселенцы согласятся, а она даст мне разрешение и пошлет меня править колонией, ты ведь поедешь со мной?

И сотни раз Лиз, как он теперь называл ее, отвечала:

– С тобой – хоть на край света, Уолтер, только бы подальше от нее.

В конце весны 1589 года вести, которых они так ждали, пришли. Письмо от Гренвилля было вручено ему в Дархем-хаусе.

»…Очень сожалею, но должен доложить вам, что колонии Виргиния больше не существует. Когда мы сошли на берег, чтобы доставить товары, которые вы послали колонистам, на месте поселка оставались только ржавые инструменты и разрушенный дом. Ушли ли они или стали жертвой индейцев либо испанцев, узнать не удалось. Мы стреляли из пушек, день и ночь в течение двух суток жгли костры и обыскали все вокруг, охватив большой район, но не нашли ни следа. Боюсь, мои новости лягут тяжким грузом на вашу душу, но уверяю вас: все, что мы могли, все, что смогли бы сделать вы сами, окажись вы там, было сделано. В подтверждение чего ставлю подпись собственной рукой.

Ваш слуга,

Ричард Гренвилль».

Ралей застонал, откладывая в сторону письмо. В своем воображении он слышал грохот пушечных выстрелов, замирающий постепенно в пустынных землях, видел никому не нужный свет костров, окрасивший в красный цвет стволы деревьев. Было покончено еще с одной мечтой. Деревянный дом со сверкающей крышей, который он уже построил в своих мыслях для Лиз, рухнул в одно мгновение. Сегодня вечером он должен будет встретиться с нею и сказать ей, что есть всего один способ покончить с их несчастными, короткими встречами, мужественный способ – в открытую все рассказать ревнивой королеве Елизавете.

Но даже собственная беда не вытеснила из его души мысли о колонистах. Что же случилось с ними? Как мало их было и как далеко от родины!

Но по крайней мере на этот вопрос он очень скоро получил ответ: только он собрался выйти в дворцовый парк, где среди голых деревьев ему предстояло рассказать все Лиз, появился посыльный с еще одним письмом.

Ралей вернулся в дом, чтобы прочесть его, а посыльного отправил на кухню подкрепиться.

«Любезнейший сэр Уолтер (так начиналось письмо), спешу написать вам, чтобы освободить ваши мысли о благополучии вашей бывшей колонии. Когда я прибыл в Плимут через два дня после отплытия Гренвилля, до меня дошли самые разные слухи. На самом деле несколько месяцев назад, по пути в Картахену, я заглянул к колонистам и нашел их в полной прострации. Индейский вождь, который хорошо относился к ним, умер, и его сын поднял против колонистов соседние племена. Назревала война, в которой враг имел огромное численное преимущество. Кроме того, у них кончалась провизия. В отношении индейцев я немного приободрил их, предложив им оружие и амуницию и один из своих кораблей. Я к тому же нагрузил четыре лодки продовольствием для них. Но нам пришлось испытать на собственной шкуре местную погодку, и лодки с грузом как корова языком слизнул шторм. Колонисты к этому времени совсем упали духом и с большой охотой откликнулись на мое предложение доставить их домой.