Дождь в пустыне - Элизабет Лоуэлл

С той же легкостью она разложила костер, окружив его для безопасности камнями. Когда пламя занялось, девушка установила на камнях металлическую решетку.

Наполнив новый блестящий кофейник припасенной еще с вечера родниковой водой, она поставила его на решетку и некоторое время наблюдала, как он темнеет от копоти.

Затем Холли наполнила водой и водрузила на решетку рядом с кофейником самый большой походный котелок, который отыскала в привезенной с собой сумке с кухонными принадлежностями. Наконец, подхватив топорик, она направилась к кустам.

— Палатка готова! — крикнула она на ходу.

Холли не видела Линка, но точно знала, что он где-то рядом. Вероятнее всего, чистит Танцора пучком травы.

Холли вдруг представила, как эти руки с той же нежностью ласкают ее. Горячая волна захлестнула ее, заставив сильнее забиться сердце.

Очнувшись от столь дивного видения, девушка поймала на себе изучающий взгляд Линка, с интересом ожидавшего ответа на свой вопрос.

— Да, — смело ответила она.

— Замечательно, — тихо произнес он. — Но я подожду, пока ты не изголодаешься по мне так же, как я.

— Раз, два, три, — загибая пальцы, произнесла Холли. — Готово. Я хочу этого так же, как ты.

Она грациозно поднялась и устремилась к палатке.

Линк опередил ее, со смехом закрыв перед ее носом полог палатки.

— Бекон горит, — сообщил он.

— А я люблю как раз такой, — возразила Холли, дергая за полог.

В то время как она безуспешно пыталась проникнуть в палатку, вытопившееся из бекона сало с шумом зашипело, разбрызгиваясь во все стороны.

Девушка оглянулась. Пламя неистово лизало края сковородки.

— Черт, — пробормотала Холли. Бросив последний разочарованный взгляд на палатку, она поспешила к костру спасать бекон. Через мгновение несколько ловких ударов прутом сбили пламя.

Взглянув на палатку еще раз, Холли печально вздохнула и окончательно сосредоточилась на завтраке. Порезав хлеб, она положила пять ломтиков на решетку. Затем переложила прожаренный бекон на одну из двух оловянных тарелок, перекочевавших на импровизированный стол все из той же сумки с набором кухонных принадлежностей. И, наконец сняла с огня кипящий кофейник.

— Сколько тебе яиц и как их приготовить? — не поднимая головы, крикнула она.

— Три. Сделай, как тебе проще.

Холли показалось, что голос Линка прозвучал совсем близко.

Через мгновение она ощутила позади себя какое-то движение. Пальцы Линка легко коснулись ее подбородка, пощекотали мочку уха.

Повернувшись, девушка потерлась губами об его ладонь. Затем чуть прикусила ее у основания большого пальца. Линк почувствовал боль, несмотря на огрубевшую от работы кожу.

— Если ты не прекратишь, — вкрадчиво проговорил он, — я наброшусь и повалю тебя на землю.

— Все обещания, обещания… — произнесла Холли.

Ее язык коснулся чувствительной кожи между пальцами и медленно заскользил вдоль них.

— Мммм. Это, оказывается, гораздо вкуснее бекона.

— Холли, — заплетающимся языком пробормотал Линк, — ты же обещала не перечить мне.

— А разве кто-то спорит?

Он взял ее руку и поднес к губам. Его язык в точности повторил движения ее языка.

У Холли дрожали пальцы, когда Линк наконец выпустил ее руку.

— Тосты горят, — тихо сказал он.

Холли со стоном посмотрела на языки пламени — они показались ей не такими обжигающими, как прикосновения его языка.

«Интересно, что он делал в палатке», — подумала Холли, переворачивая хлеб. Линк оставался все в тех же мокрых джинсах.

Девушка взглянула на веревку. На ней рядом с ее бельем теперь сушились мужские трусы.

— Масло в сумке-холодильнике, — бросила Холли. — Мед тоже.

Она разбила яйца на сковородку, где раньше готовился бекон, налила в чашки кофе и положила на тарелку Линка самый зажаренный кусок бекона. Ловко встряхнув сковородку и досчитав до десяти, она переложила на тарелку и яичницу, а сверху — три тоста.

— Иди ешь, пока горячее, — позвала она. — И не вздумай отпускать свои шуточки, а не то я съем все сама.

Посмеиваясь, Линк взял тарелку и принялся за еду.

Поджарив на сковородке еще два яйца, Холли потянулась за своими тостами и увидела, что Линк уже намазал их маслом, полил медом и положил на ее тарелку.

Несмотря на бешеный аппетит Холли, Линк расправился с завтраком гораздо раньше. Он плеснул себе в кружку еще кофе и присел на корточки возле камня, на котором расположилась Холли.

— Ты удивительное создание, малышка, — сказал он, отхлебывая кофе.

— Ты прав, — невозмутимо согласилась она, слизывая стекавший по пальцам мед. — Девственницы в наши дни — большая редкость.

Линк поперхнулся.

— Я совсем не это имел в виду.

— Неужели?

Он покачал головой, давая понять, что говорит серьезно.

— Во-первых, ты спасла меня, помогла добраться до палатки, — начал он. — Затем, несмотря на страшную грозу, вернулась и, рискуя собственной жизнью, успокоила и стреножила обезумевшего от ужаса Танцора.

Не зная, как реагировать на эти слова, Холли не нашла ничего лучшего, как откусить большой кусок тоста.

— Проснувшись утром и почувствовав на своих губах вкус твоих губ, — неторопливо продолжал Линк, — я решил, что все еще сплю. А дальше…

Линк замолк, охваченный воспоминаниями.

Через мгновение он глубоко вздохнул и, отпив из чашки кофе, обвел взглядом весь лагерь, стараясь при этом не смотреть на Холли. Если бы воспоминания нахлынули на него в тиши палатки, он не удержался бы и обнял ее.

— А позже, — промолвил он, — когда, вычистив лошадь, я ткнулся в лагерь, палатка уже была прибрана, огонь разожжен, завтрак шкворчал на сковородке, а на веревке рядом с моими мокрыми носками висело умопомрачительно сексуальное дамское белье.

Линк взял руку Холли, потерся о нее щекой и, легонько сжав, отпустил.

— Ты даже не представляешь, сколь омерзительно бывает общение с какой-нибудь роскошной пустышкой.

— Не все роскошные женщины пустышки, — вскинулась Холли.

— Не помню, чтобы моя мать готовила что-нибудь, кроме несъедобной бурды, — презрительно фыркнул Линк.

Холли не успела возразить ему, поскольку откусила очередной кусок тоста.

— Мачеха была и того хуже, — между тем продолжал Линк. — Она никогда в жизни не поставила бы палатку, не говоря уж о рве на случай дождя. И я уверен, ни одна из них не покинула бы в грозу уютного гнездышка ради обезумевшей от страха лошади.