Кто брал Рейхстаг. Герои по умолчанию... - Николай Ямской

Впрочем, все эти плюсы нет-нет да и сметались в момент одним, но очень серьезным минусом, от которого, впрочем, больше всего проблем было у самого Алексея. Отнюдь не в боевой, а именно бытовой обстановке задетый чем-то за живое, он начисто терял над собой контроль. И поскольку в этом заведенном состоянии для него не существовало ни чинов, ни званий, он запросто мог отчебучить такое, за что его ждал трибунал и отправка в штрафбат…

Так что начальству с Бобровым было хлопотно. Правда, и врагу – случись с ним в бою встреча – вряд ли кто позавидовал…

Впрочем, так в те уже страшно от нас далекие дни сражались многие. Вот почему хоть и очень медленно, трудно, со скрипом, но, тем не менее, все более очевидно война начала все больше перемещаться на Запад. Только вот теперь эти так спешно оставленные в первые месяцы войны родные просторы приходилось отбивать по крохам, по шажку, щедро орошая каждую пядь земли солдатским потом и кровью.

В конце 1943 г . старшего лейтенанта Иванова ранило. Сколько перед тем адресованных именно ему смертей просвистело мимо! А тут невесть откуда прилетевшая, явно шальная пуля прямо в руках разворотила бинокль. Разлетевшиеся от окуляров осколки не очень глубоко, но щедро исполосовали обе кисти. Раны поначалу показались пустяшными. Наспех перебинтовавшись, Иванов в горячке боевых будней провоевал еще несколько дней.

Да только скоро аукнулись эти «пустяки» гангренозным процессом. Да еще холодные ночевки в окружении – в болотах на снегу – свое добавили: начались дикие боли в почках…

Словом, протащили его беда да недуги по госпиталям вплоть до 1944 года…

Однако вернемся в 43-й год. Пока санитарный поезд транспортировал буквально тающего на глазах лейтенанта Иванова в глубокий тыл, невольно покинутые им «крестники» из ОРАД продолжили свое поступательное движение в прямо противоположном направлении. Поступь эта становилась все более и более уверенной. Жестоко поначалу битая, но так и не добитая Красная Армия день ото дня все шире расправляла плечи, все круче наливалась могучей силой новых соединений и особых частей.

В одну из таких в середине 43-го получил назначение уже знакомый нам бывший младший сержант пехоты, а ныне свежеиспеченный выпускник артучилища Валентин Чернышев.

Часть носила название 322-й отдельный артиллерийский дивизион особой мощности. Командовал этим действительно особым, предназначенным для использования исключительно в наступательных операциях дивизионом подполковник Дорожкин.

Основу огневой мощи вверенной ему части составляли пушки необычно крупного 305-го калибра. Каждая весила без малого 64 тонны. Транспортировали такую махину по железной дороге. Да и то предварительно разобрав на части. Собирали же орудия непосредственно на позиции, куда каждый раз от основного пути специально прокладывали узкоколейку. На самой позиции саперы прежде всего закладывали мощный фундамент. И уж на этом основании осуществлялся монтаж: сначала гигантская платформа, потом многотонный лафет и, наконец, огромный, того самого особого калибра, ствол.

Все это чудо отечественной наступательной военной техники было изготовлено еще в 1916 г . на Обуховском заводе в Петрограде. Однако, несмотря на свой почтенный возраст, каждая суперпушка была способна нанести противнику прямо-таки непоправимый урон.

Судите сами: орудия стреляли двумя типами снарядов. Первый, весивший 374 кг , назывался «граната Виккерса». Второй, именовавшийся «Русской гранатой», представлял мощнейший бетонобойный снаряд и вместе с порохом тянул на целую тонну. Оба «подарка» разносили «в мелкие брызги» любое, даже в несколько метров толщиной бетонное укрепление.

Естественно, в основном «по бетону» дивизион и «работал». Но поскольку каждый выстрел обходился казне в весьма круглую сумму, цель надлежало поражать одним-единственным снарядом. При этом – вполне разумно – экономили и на пристрелке: ее производили батареи другого, меньшего калибра.

Все эти условия предъявляли исключительно высокие требования к работе дивизионной разведки, в которой и занял одну из командных должностей двадцатилетний лейтенант Валентин Чернышев.

Оно и понятно: даже небольшая неточность в определении цели обходилась очень дорого и по существу перечеркивала труд сотен людей.

Иного другого новичка такая большая ответственность могла и подломить. Но Чернышева выручил молодой, слабо подверженный стрессам организм; обстоятельный, непугливый характер и высокий, как теперь принято говорить, коэффициент интеллекта. Над совершенствованием этого своего боевого «инструмента» молодой офицер работал упорно и даже, можно сказать, фанатично.

Всю войну Валентин протаскал за собой в вещмешке книжки. И как только предоставлялась возможность – в теплушке, на привале в походе, в окопе во время затишья, где угодно, занимался своей любимой математикой.

Даже в том изнурительном переходе к Сталинграду от своей переносной библиотечки за спиной не избавился.

Не отложил учебники в сторону даже тогда, когда их приписанный к 1-му Белорусскому фронту могучий дивизион был отведен на станцию Киверцы в Западной Украине. А ведь дело молодое: рядом квартировал целый дружественно настроенный женский батальон 1-й Польской армии.

Более того, когда еще перед Киверцами дивизион почему-то долго выдерживали под Тулой, Валентин ухитрился договориться в местном Пединституте и сдал экзамены за очередной семестр. На экзамены, между прочим, отлучался тайком, без разрешения старшего по команде. Да и кто ж ему в такое время разрешил бы? За подобную «самоволку» офицера в ту пору могли наказать восемью сутками ареста и 50-процентным вычетом из жалованья за каждый день отсидки.

К слову сказать, потом и узнали, и наказали. Влепили аж 36 суток – ровно по восемь дней за экзамен. Да только сессия уже была позади…

Питомцы лейтенанта Иванова тем временем тоже на месте не стояли. В конце июня – начале июля 1944 г . недалеко от города Пустошки на базе краснознаменного 455-го артполка, овеянного боевой славой еще в советско-финляндской войне и достойно сражавшегося в первые годы Великой Отечественной войны, была сформирована 136-я Артиллерийской Пушечной Артиллерии бригада (сокращенно 136-я АПАбр). Вот в нее-то и включили 832-й отдельный разведдивизион. Теперь М. Минин, Г. Загитов, А. Лисименко, А. Бобров и другие разведчики из дивизиона осуществляли гораздо более масштабную задачу. Их подразделение совместно с несколькими полками дивизионной и корпусной артиллерии вело контрбатарейную борьбу. А кроме того, обеспечивало данными инструментальной разведки штабы всех общевойсковых соединений, входящих в 3-ю ударную армию. Последняя была сформирована в первые месяцы войны на Волге и называлась вначале 60-й резервной. Осенью 1941г. отдельными соединениями принимала участие в боях под Москвой, затем была преобразована в 3-ю ударную армию и переброшена на Северо-Западный фронт. С рубежа озера Селигер сначала в составе Калининского, а потом Северо-Западного фронтов вела наступательные бои в направлении Холм, Великие Луки, вышла на ближние подступы к городу, частью сил участвовала в окружении демянской группировки противника.