Егерь. Девушка с Земли - Максим Хорсун

Здесь рифовый лес был как пена. Как пышная пенная шапка над исполинской ванной, полной горячей воды. Он переливался яркими красками от красно-желтой и охряной до карминной и всех оттенков мадженты. Он непрестанно пульсировал, дышал в едином ритме. И пахло в нем какой-то парфюмерией. От однообразия цветовой гаммы рябило в глазах. Здесь исчезали любые ориентиры. Не разобрать, где верх, где низ. Куда идти — на север, на юг? А может, на восток или на запад? Радовало одно: что и симмонсы должны были сбиться со следа, потерять направление погони, заблудиться. И, похоже, заблудились. По крайней мере, беглецы не ощущали их присутствия вот уже несколько часов.

Скворцов уложил Ремину в тень колонии эпифитов. Хищная водоросль-самострела вовсю работала мириадами язычков, слизывала из воздуха летучий криль, насыщалась. И насыщала атмосферу кислородом. Возле нее легче дышалось. Правда, жара уже спадала. Бесконечно долгий день подходил к вечеру. А от вечера до ночи рукой подать. Впрочем, на Сирене никто не говорил: «Ночь»; говорили: «Карлик». И зябко ежились при этом. Даже для аборигена оказаться на открытом месте во время Карлика — событие малоприятное. Что уж говорить о человеке. Тем более — о человеке с Земли. Сам егерь ощущал себя скорее аборигеном, хотя тоже родился на Земле, но вот Реми…

Он внимательно осмотрел спящую девушку. Запавшие щеки. Темные круги под глазами. На руках синяки и ссадины. Ноги исцарапаны, и многие царапины кровоточат. Что скверно. На рифе кровоточить нельзя. На свои раны Скворцов внимания не обращал, они давно зажили. Слава Вседержителю, в учебке к практике самоцелительства подходили весьма серьезно, иначе бы потери среди личного состава звездной пехоты были куда масштабнее. Другое дело, для того чтобы лечить других, курса молодого бойца недостаточно. Но опять же Вседержителю слава, что биолог Скворцов кое-чему научился и у аборигенов.

Егерь быстро оборвал несколько язычков самострелы, растер их между ладонями и осторожно, чтобы не разбудить Реми, втер полученную кашицу в ее кровоточащие ранки. После чего сосредоточил мысли на процессе заживления. Как биолог он хорошо представлял, что происходит с организмом во время регенерации. И хотя голова кружилась от усталости, а веки слипались, он отчетливо увидел студенистые комочки клеток, ощутил их дрожание. Напрягая остатки воли, он мысленным усилием заставил рассеченные ткани воссоединиться…

Окончательно обессиленный, Скворцов повалился рядом с девушкой и уснул.

Проснулся он от тишины. И прохлады. Поначалу он даже не мог сообразить, что произошло, но потом понял: наступил вечер, и дневной криль перестал жужжать в воздухе жаброкрыльями, попрятался в трещинах мертвых дендрополипов. Лишенная пищи самострела втянула язычки в известковые трубочки, но тень под ее колонией не только не исчезла, она стала гуще. Оранжевое солнце село за Большой барьер, и средние ярусы рифового леса медленно, но верно погружались в темноту. Верхние были пока освещены, там еще кипела дневная жизнь, но егерь знал, что это ненадолго. Солнце зайдет, все, что способно спрятаться, спрячется. А что неспособно — останется на голых коралловых скалах. Открытое враждебному глазу.

— Проснулись?

Егерь оперся ладонями в жесткое ложе из коралловой крошки, сел. На стремительно «увядающей» ветви дендрополипа стояла Реми. В руке у нее было мачете. У ног Ремины корчилась громадная сколопендра, жвалы мерзкого создания судорожно открывались и закрывались.

— Эта дрянь подбиралась к вашей ноге, Эндрю, — сказала Реми. — Она ведь опасна?

— Еще как, — отозвался Скворцов. — Сколопендра-секатор обстригает у жертв конечности, а потом вгрызается во внутренности…

— Значит, поделом…

— Правда, со взрослым человеком ей не справиться, но раны от ее жвал трудно заживлять… Кстати, как вы себя чувствуете, Реми?

— Превосходно. Хоть сейчас могу продолжать путь. Вы знаете, куда нам идти?

— К западу от нас Персефона, — сказал егерь, — но до нее километров сорок. До Карлика не успеть… И на открытой местности мы будем как две вши на лысине. Пардон за сравнение… Атолл Алехандро гораздо ближе, но…

— Не хотелось бы привести туда бандитов, — закончила фразу Реми.

Скворцов вскинул светлые брови: однако девочка быстро взрослеет! Папа́ будет доволен… Если увидит свою девочку живой… Он помотал головой, чтобы отогнать мрачные мысли. «Мистер Марвелл должен увидеть дочь живой. Иначе грош мне цена как телохранителю».

— Вижу только один выход, — сказал он. — Спуститься в нижние ярусы и искать вход в карстовые пещеры.

— А они здесь есть?

— Конечно! Большой барьерный риф Хардегена — лишь верхушка древней коралловой гряды. Океан высох, внутри рифа образовались обширные пустоты. В иных обстоятельствах я бы никому не посоветовал совать нос в пещеры без специального оборудования, но нам нужно где-то укрыться на время Карлика. И симмонсам нас там вовек не найти.

— А может, останемся здесь? Ведь нас давно ищут! Папа́ наверняка поднял на ноги всю коло…

Ремина наткнулась на взгляд Скворцова и замолчала.

— Все не так просто, мисс, — проговорил он, пряча глаза. — Если нас и хватятся, то не скоро…

— Почему? — удивилась Реми. — Ведь я же сбежала! Разве не так?

Егерь покачал головой:

— Простите, Реми, но я обязан был сообщить вашему отцу.

Ремина вскочила:

— Что?!

— Как только вы предложили мне устроить вам прогулку, я позвонил мистеру Марвеллу. Он даже обрадовался: сказал, пусть девчонка побесится, поиграет в бегство, порыскает по грязным закоулкам, поразгадывает жгучие тайны древней цивилизации. В конце концов, сказал он, будущему менеджеру этой планеты полезно узнать ее поближе.

— И, разумеется, он вам предложил больше, — сказала Ремина ледяным тоном. — Тридцать сребреников за предательство!

— Не кипятитесь, мисс Марвелл, — откликнулся Скворцов. — Вы получили все, что хотели, даже с лихвой. Воспоминаний об этом приключении вам хватит на всю жизнь…

— Да уж… — Реми невесело усмехнулась. — Воспоминаний о грязных лапах бандитов мне действительно хватит на всю жизнь… Тем более что с таким горе-проводником она долго не продлится…

— Не спешите, — сказал егерь, проглотив насмешку. — Мы еще поборемся!

Ремина отмахнулась:

— Где? В ваших подземельях?! Несколько земных суток без еды и воды!

— Воды там целое море. А еда плавает в ней. Не пропадем… Нас рано или поздно начнут искать. Позвонят в Персефону, выйдут на связь с волонтерами в Алехандро, выяснят, что мы туда не приезжали. Свяжут наше исчезновение с бойней в салуне Опарыша. Не исключено, что миссионер Арух все же сообщил о нападении симмонсов… Хотя, если честно, я не особенно в это верю. Уж кому-кому, а «святому отцу» не выгодно, чтобы нас нашли живыми…

Ремина молчала. Как она могла довериться этому русскому?! Как легко егерь продал ее отцу. Удивительно, что до сих пор не продал бандитам… Видно, испугался, что папа́ его в порошок сотрет, случись с ней что серьезное… Кристо, благородный рыцарь, где ты?