Сухих соцветий горький аромат - Ирина Зорина

Я понимала эту игру слов, чувствовала на себе его взгляд, но намеренно не смотрела в его сторону.

— Для меня такие вечеринки очень утомительны, до сих пор не могу прийти в себя, — бросила я.

— Марк, ты историк, я правильно вчера понял? — спросил Саша.

— Да, в этом году собираюсь поступать в аспирантуру, сейчас работаю в национальном историческом музее.

— А я-то всегда недоумевал, откуда Аня знает столько исторических фактов. Видимо, в школе вы много общались.

Марк сразу заметил моё замешательство.

— Нет, мы в школе общались мало и недолго. Думаю, Аня и без меня многое знает, она начитанная девушка, — сказал он.

— Недолго, зато продуктивно, — неожиданно вставила Инга и, небрежно поправив причёску, обвела всех нас беглым взглядом, оценивая реакцию, произведённую её словами.

— Что ты имеешь в виду? — удивился Саша.

Внутри у меня всё похолодело, я съёжилась в ожидании удара.

— А ты разве не знаешь? Аня тебе ничего не рассказала? — наивным тоном спросила она и округлила глаза.

— О чём она должна была мне рассказать? — Саша перевёл взгляд с Инги на меня.

Я смотрела на Марка, было видно, что он шокирован провокацией Инги не меньше меня. Быстро взяв себя в руки, я спокойно произнесла:

— Мы встречались, когда я училась в девятом классе, а Марк в десятом. Это продолжалось всего пару месяцев. Не думала, что настолько важно, сообщить об этом сразу.

— Неожиданно, — медленно проговорил Саша.

— Это было давно, всего лишь подростковая любовь, не стоит акцентировать на этом внимание, — добавил Марк.

Последовавшая за этими словами пауза, казалось, была неловкой для всех, но только не для Инги. Она не могла или, скорее, даже не пыталась скрыть своё ликование.

— Ладно, кто старое помянет, тому глаз вон. Так ведь? — сказал Саша и тепло улыбнулся. — Не будем ворошить прошлое.

После его слов мне стало легче дышать, обстановка разрядилась.

— Может быть, закажем, наконец, что-нибудь и выпьем? — предложил Марк.

— Да, отличная мысль, — согласился Саша.

После ужина я не могла поехать снова к Саше, хотя очень этого хотела. Назавтра вручали дипломы, мне нужно было подготовить одежду, в которой я хотела пойти. Да и вещи стоило бы уже собирать: через несколько дней после церемонии необходимо было освободить комнату, в которой я жила на протяжении последних шести лет.

Саша подвёз нас с Ингой к самому общежитию. Как только машина остановилась, Инга выскочила наружу, будто её держали в салоне силой, и быстро скрылась за тяжёлой входной дверью. Оставшись наедине, мы с Сашей тоже вышли на улицу. Вечерняя прохлада разливалась у наших ног, приятно щекоча лодыжки.

— Я многое должна тебе объяснить, — проговорила я.

— Ты ничего мне не должна. Он ведь в прошлом, так?

— Да, конечно! — я постаралась придать голосу как можно больше уверенности и крепко сжала его руку.

— Значит, не стоит больше поднимать эту тему. Сейчас ты моя, остальное меня не интересует, — Саша притянул меня к себе, наши губы почти соприкасались, я чувствовала тепло его дыхания, меня одолевало непреодолимое желание поцеловать его.

— Я так люблю тебя, — тихо сказала я.

— Ты не представляешь, как сильно люблю тебя я, — произнёс Саша и поцеловал меня. Его губы были тёплыми и влажными. Меня неодолимо влекла к нему некая сила, сродни инстинкту, такая же, как та, что побуждает перелётных птиц рисковать жизнью, отправляясь в неведомые дальние страны. Мы долго стояли под затухающим вечерним небом не в силах разомкнуть объятия. За горизонтом догорала заря, рассыпаясь на листьях оранжевыми бликами, обволакивая громоздкие бетонные дома сумеречной вуалью, превращая их в призрачных хранителей снов.

У меня не было ни малейшего желания возвращаться в нашу с Ингой комнату, но и ночёвка на улице всё же казалась не самой заманчивой перспективой, поэтому с тяжёлым сердцем я потянула на себя ручку входной двери и оказалась внутри слабо освещённого холла. Поздоровавшись с неизменно хмурым, недовольным вахтёром, я быстро свернула к лестнице и поднялась на четвёртый этаж.

Инга сидела в кресле, усердно делая вид, будто всё её внимание поглощено перебиранием старых конспектов. Эта театральная постановка показалась мне не просто смешной, но мерзкой. Я чувствовала, как внутри меня растёт негодование, щедро сдобренное презрением. Стоя перед ней, я терпеливо ожидала дальнейшей демонстрации актёрского мастерства. Через несколько мгновений Инга подняла на меня глаза и с наигранным изумлением произнесла:

— О! Ты уже здесь? А я и не заметила.

— Серьёзно?

— Да, ты так тихо вошла… Я вижу, у тебя опять настроения нет.

— Ты обладаешь феноменальной наблюдательностью.

— Что опять не так? — Инга закатила глаза, — какая муха тебя на этот раз укусила?

— А ты не догадываешься?

— Всё ясно. Слушай, я не знала, что ты собираешься так трепетно хранить тайну своей любовной истории от ненаглядного Сашеньки. Вы же с ним сообщаете друг другу даже о том, что на завтрак ели. Ведь эта история для тебя уже ничего не значит, и поэтому я решила, что ты сразу всё ему рассказала.

Я бросила на Ингу раскалённый взгляд:

— У меня нет ни малейшего желания продолжать с тобой общение. Единственное, что мне сейчас хочется тебе сказать, так это то, что играешь ты из рук вон плохо.

— Да успокойся ты, я на самом деле не хотела поставить тебя в неловкое положение. Или вы с Сашей из-за этой ерунды поссорились?

— Не утруждай себя переживаниями, с Сашей у нас всё хорошо, — я гордо вздёрнула голову и шагнула вперёд, — но со вчерашнего дня меня не перестаёт терзать вопрос: зачем ты всё это делаешь? Если тебе нужен Марк, причём здесь я? Встречайся с ним, любите друг друга, я препятствовать не стану. Только не надо втягивать в свои странные отношения меня и тем более Сашу.

— Вся беда в том, что Марк до сих пор любит тебя, ничего с этим не поделаешь.

От этих слов внутри у меня что-то дрогнуло.

— И ты думаешь, твоя сегодняшняя провокация как-то поможет ему переключиться на тебя?

— Не думаю.

— Зачем тогда ты это сделала?! — Я стремительно начала выходить из себя.

— Я просто не подумала, спорола глупость, извини, — равнодушно ответила Инга.

В её вызывающем взгляде я не могла разглядеть ничего кроме насмешки. Мне стало противно. Я отвернулась и молча вышла из комнаты. Сидя в одиночестве на плюшевом диване в конце длинного коридора, я впервые за последние сутки почувствовала, насколько сильно устала. От изнеможения и бессилия я закрыла лицо руками. Слёзы стекали по моим щекам, просачиваясь между пальцами. Я ничего не чувствовала и не осознавала, хотелось просто отключиться. Через какое-то время я заснула прямо там в неудобной, скрюченной позе. Не знаю, сколько прошло времени, но вдруг кто-то начал трясти меня за плечо. Открыв глаза, я увидела перед собой обеспокоенное лицо Инги.