Снайперы Сталинграда - Владимир Першанин

— Ничего, привыкнешь. Главное, твердо держи прицел.

Из-за облаков вывалился в крутое пике «Юнкерс-87» с выпущенными, как когти, шасси. Сбросил две бомбы на пришвартовавшийся баркас, а, выходя из пикирования, обстрелял берег из спаренного пулемета в кормовой части кабины.

Ростовчанин сунулся лицом в песок, вокруг расплывалось пятно крови. Когда подбежали остальные ребята, увидели, что он убит наповал несколькими пулями. Снимая пилотку, кто-то сказал:

— Как знал парень, что погибнет. И водки на помин души вчера достал.

Молча разошлись, а через день новая беда. Немецкие самолеты с утра бомбили берег. Налетели две тройки «Юнкерсов-87» в сопровождении истребителей. Сбрасывали тяжелые бомбы. Стоял вой сирен, взрывы поднимали фонтаны воды и песка, люди метались по берегу, некоторые не догадались спрятаться в щелях-укрытиях.

Трое курсантов бежали к обрыву. Чумак, словно предчувствуя беду, кричал вслед:

— Ложитесь, ребята!

Ермаков поднял голову и стал свидетелем страшной сцены, которая надолго запечатлелась в памяти. Курсанты добежали до крутого обрыва, у подножия которого лежали еще десятки человек: беженцы и военные.

Бомба рванула на мелководье, разбив в щепки бревенчатый причал. Счетверенную пулеметную установку, которая до последней минуты вела огонь, разнесло вместе с расчетом. Тело одного из пулеметчиков с оторванными ногами, подбросив, ударило о песок. Взрывная волна раскидала груду ящиков и бочек с продовольствием, осколки выбивали из обрыва комки глины.

Люди, лежавшие у подножия, наверное, считали, что они спасены. Но очередной стокилограммовый фугас врезался в верхнюю часть берега метрах в десяти от края обрыва. Огромный пласт глины и песка с негромким шелестом сползал вниз.

Потом раздался хлопок, и сотни тонн земли накрыли то место, где люди пытались найти убежище. В воздухе повисла рыжая пелена глинистой пыли, ручьи песка струились, засыпая и заживо хороня спрятавшихся под обрывом людей.

Когда налет закончился, принялись раскапывать обвалившийся берег. Но спасти удалось не более десятка человек. Лихорадочно работая лопатами, извлекли еще несколько тел, смятых, сплющенных тяжестью песка и глины, обрушившихся на них. Капитан-сапер, руководивший раскопками, смахнул пот и достал из кармана папиросы.

— Шабаш! Живых больше здесь нет. И чего бежали? Сколько раз предупреждал — ловушка под стеной.

Этому событию предшествовали жестокие бои в северной части города. Пятнадцатого октября 1942 года немцы объявили, что Тракторный завод (целый небольшой город), бои за который шли с конца августа, захвачен войсками вермахта.

Однако немцы в очередной раз принимали желаемое за действительное. Бои за Тракторный завод и прилегающую территорию продолжались. Об их масштабах говорит хотя бы следующий факт. Только за одну ночь 15 октября на левый берег были переправлены три с половиной тысячи раненых.

А сколько их умерло на берегу, затонуло в потопленных артиллерийским огнем баржах, сейнерах, катерах? Но и немцы несли в боях такие потери, о которых не могли предполагать, вышагивая к берегу Волги в жаркий день 23 августа, когда немецкие танки вышли к Сталинграду.

В некоторых батальонах оставалось по 50–70 солдат, а выносить своих убитых похоронные команды просто не успевали.

Немецкий майор, командир батальона устало рассматривал гулкий пустой цех огромного завода. Уцелевшие после боя солдаты занимали оборону, устанавливали пулеметы. Санитары собирали раненых. Пахло горелым железом, кислой гарью взрывчатки, но все перебивал запах разлагающихся тел. Многие убитые лежали здесь уже несколько недель. Сегодня прибавились новые трупы.

Майор обратил внимание, что некоторые мертвые русские были одеты в гражданскую одежду: ватные пальто, грубые башмаки и даже спортивные туфли. Рядом валялись винтовки и множество стреляных гильз.

Красноармейцы в рыжих шинелях, ботинках и несуразных обмотках лежали едва не грудами, их было очень много. Немецкие потери были меньше. Но серо-голубых шинелей тоже хватало.

Майору уже доложили, что выбыли убитыми и ранеными едва не половина личного состава. Погиб один из командиров рот, прошедший войну от Польши, маршировавший на торжественном параде в Париже. Погибли несколько молодых взводных командиров. С тяжелой контузией увезли в тыл начальника штаба батальона, опытного и хладнокровного офицера. Кем его заменять, если почти все ротные лишь недавно заняли свои должности?

Гибель его людей дорого обошлась большевикам, но легче от этого не становилось. До недавнего времени, несмотря на потери, армия двигалась вперед, как заведенный механизм. Сейчас механизм давал сбои.

Майор помнил времена, когда, не ставя ни во что врага, с самолетов сбрасывали листовки с сообщениями, что такого-то числа будет взят очередной город, за ним следующий — обороняться бесполезно, лучше сдавайтесь или отступайте. Зловещие обещания почти всегда сбывались. Это действовало русским на нервы, они порой не верили в собственные силы, торопливо отступали, а многие сдавались в плен. Майор хорошо помнил бесконечные колонны красноармейцев, понуро шагавших по дорогам, колонны трофейных грузовиков, сгоревшие русские танки.

Но все менялось. Сначала зимний контрудар под Москвой, где вермахт потерял 200 тысяч солдат и офицеров. В эти цифры не хотелось верить — но так было. Летом русские бежали от Харькова и до Волги, неся огромные потери, и снова сдавались в плен. Но октябрь сорок второго года — это уже не лето. Оглядывая еще раз огромный цех, майор видел, что красноармейцы гибли с оружием в руках, часто вступая в рукопашные схватки. Значит, что-то стронулось в механизме войны.

К майору подвели парня в телогрейке, ватных штанах, с перевязанным раненым плечом и разбитым затекшим лицом. Начальник разведки держал в руках винтовку с оптическим прицелом.

— Это снайпер, господин майор. И он тут был не один, а целая шайка. Мы насчитали тридцать шесть человек, которых русские убили выстрелами в голову. Из них семь офицеров. Это почерк снайперов.

— И от бессилия вы разбили ему морду? — насмешливо спросил майор. — Добивали бы тогда сразу. Спросите, много ли снайперов воевали на нашем участке?

— Он говорит, что немного.

— И у всех винтовки с оптическим прицелом?

Переводчик сообщил, что прицелов мало, но хороших стрелков хватает.

— Ну и что он ждет за свои подвиги?

Парень молчал, уставясь в носки раздолбанных, подвязанных проволокой ботинок.

— Он не ждет ничего хорошего, — четко ответил переводчик, подтянутый лейтенант в портупее, начищенных сапогах и фуражке.

— Надевайте в следующий раз каску, если не хотите стать тридцать седьмой жертвой вот такого фанатика. Они охотятся за офицерами.

Подошел командир батареи, хотел что-то доложить и с интересом уставился на снайпера.

— Вот сукин сын! — выругался артиллерист. — Такой, как он, всадил пулю в лоб моему наблюдателю. И каска не помогла.