Игрушка Тирана - Эрика Адамс

Полёт прекращается так же внезапно, как начался. Рэмиан решает, что довольно развлечений на сегодня. Воздушный катер переворачивается вокруг своей оси и стремительно несётся к земле. Кажется, что острый нос воткнётся в твёрдую поверхность, и мы разобьёмся. Рэмиан выравнивает катер почти у самой земли.

Сердце дёргается от страха с толикой непрошеного восхищения.

В день основания колонизации планеты власти всегда устраивали представления.

За некоторыми из них могли себе позволить наблюдать даже такие чернорабочие, как мы. Нужно было только запрокинуть голову и наслаждаться прекрасным зрелищем, разворачивающемся высоко в небе. Тогда даже серые, гнетущие облака и пасмурная погода казались не такими давящими. Управляющие воздушными катерами показывали фигуры высшего пилотажа, и было очень волнительно наблюдать за сложными пируэтами. Но прочувствовать всё это на себе оказывается просто невероятно. Из области других впечатлений, находящихся для меня раньше за семью печатями.

Я думала, что Тиран Рэмиан Гай — брезгливый чистоплюй и высокомерный бесчувственный монстр, предпочитающий делать всё чужими руками. Оказывается, это не так. Непрошеное восхищение и уважение к Рэмиану проскальзывает во мне.

Но мне хотелось бы не испытывать к этому монстру вообще ничего. Рэмиан отщёлкивает ремни и, не дожидаясь, пока я встану, идёт на выход.

Мои ноги немного трясутся в коленях и внутри такое чувство, что меня всё ещё болтает в воздухе по спирали. Я осторожно переставляю ноги по трапу. Ступеньки пляшут перед глазами. Сердитый оклик Рэмиана, чтобы я поторапливалась, не добавляет уверенности в ногах. Они вдруг становятся нескладным, лишним элементом, пристёгнутым к моему туловищу и болтающимся против моей воли.

Рэмиану надоедает ждать, пока я сползу с высокого трапа. Он обхватывает меня за талию и ставит на землю, перекладывает тяжёлую ладонь на плечо, сжимая его.

— Едва держишься на ногах, Кейтлин. Ты всегда такая дохлая или притворяешься рядом со мной, стараясь разжалобить?

Я сердито веду плечом, хочется сбросить эту горячую, давящую тяжесть, но Рэмиан нарочно стискивает пальцы.

— Мне казалось, тебе необязательно спрашивать меня о чём-то? Можешь всё сам посмотреть вот тут, — я касаюсь пальцем лба.

— Могу. Но хочется услышать это от тебя. Интересно, будут ли такими же искренними твои слова по сравнению с чувствами и мыслями, что бродят внутри.

Я смотрю прямо в его непроницаемые глаза:

— А есть смысл пытаться солгать?

— Нет никакого смысла. Но разумные существа… Разумные, — подчёркивает Рэмиан. — Часто поступают на редкость неразумно, наплевав на здравый смысл.

Не могу не согласиться со словами Тирана, но предпочитаю ответить на его вопрос, чтобы не признавать его правоту.

— Слабость возникла от полёта.

— Тебе дурно? — холодно интересуется Рэмиан.

И мне сразу представляется, как он даёт команду своим людям поместить меня в какую-нибудь капсулу, привязать ремнями и кормить через зонд, лишая возможности двинуть даже рукой и ногой. Фантазия не из приятных. И почему-то вероятность этого кажется вполне реальной. Холодные острые блики в тёмно-синих глаз Рэмиана — прямое тому подтверждение.

— Нет, мне не дурно. Просто слишком много впечатлений. Я впервые поднимаюсь в воздух так, чтобы прочувствовать прелесть полёта, а не быть законсервированным грузом.

Рэмиан согласно кивает, погружаясь в какие-то свои мысли. Ловлю случайный отголосок и мутную, смазанную картинку: быстро мелькающие пейзажи за грязным, круглым окошком общественного транспорта, давка и теснота, смрад человеческих тел… Прячу её за прочими своими мыслями быстрее, чем Тиран смог бы прочувствовать её.

— Хорошо.

Тяжесть ладони исчезает, а горячее тепло остаётся на коже, даже сквозь тонкую ткань костюма.

— Штормовой фронт уже закончился. Возможность покинуть планету — идеальная.

Ты вместе с Мердоком отправляешься уже сегодня. В составе каравана кораблей.

— Куда? — невольно спрашиваю я.

— Туда, куда я укажу, — отвечает Рэмиан и добавляет, смеясь. — Вас выгрузят на перевалочном пункте этой системы. И не беспокойся, хамелеончик, я присоединюсь к вашей милой компании чуть позднее, как только разберусь с оставшимися делами здесь, на GI-51. Мердок сказал, что состояние твоего здоровья позволяет выдерживать нагрузки при взлёте и посадке.

Рэмиан делает паузу и машет рукой своим людям, подзывая их жестом. Чтобы спровадить ценное приобретение под неусыпный контроль. И как только я разворачиваюсь к Тирану спиной, он добавляет:

— Главное, не хлопнись в обморок от впечатлений.

Мог бы и не добавлять. Я позволяю раздражению овладеть мной, только когда удаляюсь на достаточное расстояние от Тирана. И потом выдыхаю. Это невероятно сложно — постоянно держать под контролем свои мысли и чувства, пресекать их малейшие ростки, чтобы не выдать себя глазами. Но сейчас, когда Тирана нет рядом можно расслабиться. Я сталкиваюсь нос к носу с Мердоком в своей комнате.

Тот изумлённо отшатывается и мягко замечает:

— Тебя не стоит так волноваться.

И на мой вопросительный взгляд Мердок отвечает:

— У тебя глаза сейчас кислотно-жёлтого оттенка. Зрелище.

— Не из приятных, да? Предъяви претензии Тирану Рэмиану Гаю. Он запретил мне пользоваться линзами.

Мердок вдруг конвульсивно дёргается на месте. Его лицо кривится, словно в него плеснули чем-то едким. Он тяжело дышит, говоря:

— Осторожнее, Кейт. Когда ты злишься, твоя энергия становится неподвластной контролю. А насколько я могу судить, ты не умеешь управляться с ней.

— О чём ты говоришь?

— А ты не догадываешься? — дышит уже спокойнее Мердок. — Ты просто ударила меня своей энергией, сама того не осознавая.

— Но я… Я не специально… Я даже ничего не почувствовала.

— Это стихийный всплеск. Ты даже не почувствовала изменений в своём пси-поле, такими незначительными они тебе показались, — успокаивает меня Мердок, цепляя под локоть.

— Ты дагоррианец? — спрашиваю я.

— Нет, что ты! Во мне нет ни капли от твоей расы. Только кровь тех первых людей, что разбросали свои споры по разумной Вселенной. Но я исследователь. К тому же это теперь моя прямая обязанность. Знать о тебе всё.

— Я сама о себе ничего не знаю, — сокрушённо говорю я, понимая, что отец держал меня в неведении. И кроме обрывочных знаний о дагоррианцах, тех, что на слуху у всех, я не обладаю никакими сведениями.

— Было бы лучше, если бы знала чуть больше. Но придётся работать с имеющейся информацией. Дагоррианы всегда были малочисленной и закрытой расой. Вещью в себе, если можно так выразиться. С открытием просторов космоса мало что изменилось: к тому времени основная масса превратилась в вымирающий вид или смешалась с другими расами. С теми, с кем получилось. Так что даже имеющиеся крохи сведений разбросаны или тщательно охраняются их носителями. Но кое-что всё же удаётся узнать.