Компромат на генерала - Александр Тамоников

— Головой, товарищ полковник.

— Да? А чего не ногой?

— Так неприлично в командирский кабинет ногой дверь распахивать.

— Тоже правильно. Ну, ладно, ставь свой поднос и на пост.

Отпустив прапорщика, полковник усмехнулся:

— Чудаковат немного, да?

— Есть немного. Кстати, как его зовут?

— Георгий Захаров. Этого чудаковатого Гошу я месяц назад со штурмовой группой Лемешева в разведывательный рейд отправил. Группе предстояло пройти солидный лесной массив, а он, Захаров, — сибиряк, охотник. Ну, пошел наш следопыт с ребятами Лемеха — и что ты думаешь? Схрон в лесу нашел!

— Схрон?

— Схрон. И как только обнаружил? Никаких видимых признаков тайника не было, я сам убедился, прибыв туда. А он по какой-то траве определил. Натуралист тоже! Сказал, что это, как ее… неважно, трава, в общем, в это время желтой быть не может, а значит, у нее повреждены корни, которые достигают двадцати сантиметров, причем корни уходят в землю почти вертикально. Нет, ты прикидываешь? Вот это разведчик!

Москвитин спросил:

— Так почему его обратно в отделение обеспечения вернули?

— Группы укомплектованы, но Захаров с того времени в моем личном оперативном резерве.

Карцев сдвинул кипу бумаг в сторону:

— Ладно о нем, давай встречу обмоем, надеюсь, за время отстоя Оболенский тебя пить не отучил?

— Не отучил. Но что-то не хочется водки, Игорь.

— А кто тебе водку предлагает? Спирт!

— Ну, если немного, граммов пятьдесят. У меня к тебе разговор серьезный имеется.

Полковник, разбавляя спирт, проговорил:

— По пятьдесят граммов, Андрюша, только больные люди пьют, а вот по сто — в самый раз будет. Потом и поговорим.

Карцев поднял свою тару:

— За прибытие в отряд нашего диверсанта, майора Москвитина!

И, ударив своей кружкой о посуду Андрея, одним залпом опрокинул в себя спирт. Крякнул:

— Хорошо пошла.

Взял картофелину, бросил ее в рот.

Выпил и Москвитин.

Закусив и принявшись за чай, доставленный следопытом Захаровым, Карцев проговорил:

— Ну, говори, о чем хотел сказать. Слушаю тебя.

Андрей оглядел палатку:

— Мы можем говорить спокойно?

— Тебе что здесь, кабинеты центрального офиса, где Оболенский втыкает время от времени «жучки»? Здесь, Андрюша, полевой лагерь и война рядом, вон за периметром проволочного заграждения.

— И все же, сканер у тебя есть?

Полковник укоризненно покачал головой:

— До чего ж ты упертый! Нельзя спецназовцев надолго в тыл отправлять.

— Так есть? Или мне свой достать?

— Есть, есть, чудила. Минуту.

Командир отряда прошел к сейфу, достал из него карту и небольшой прибор с тремя индикаторами разного цвета, похожий на радиоприемник. Положил его на стол, включил. Заморгал индикатор зеленого цвета. Что означало: ни внутри палатки, ни на удалении от нее в пятьдесят метров прослушивающих устройств нет.

Полковник спросил:

— Убедился, Фома неверующий?

— Так точно, господин полковник, но во время нашего разговора пусть сканер лежит там, где лежит.

— Да хрен с ним, пусть лежит. Давай, что хотел сказать, только оперативно, пару часов и нам отдохнуть не помешает.

Майор встал, закурив, спросил:

— Тебе известно о смерти Ковалевой и ее дочери?

— Да. Жалко Настю и Лену. И надо же такому случиться.

Андрей нагнулся к Карцеву:

— Какому — такому?

Полковник удивленно посмотрел на Москвитина:

— Стать жертвой обезумевшего бывшего супруга. Не понимаю, почему она, видя угрозу, не нажала тревожную кнопку в квартире? Тогда ребята из отдела физической защиты в момент оприходовали бы этого долбаного бельгийца.

— Так ты считаешь, что это бывший муж растерзал семью, в итоге покончив с собой?

Карцев прищурил глаза:

— А что, разве не так?

— По версии следствия все так и выглядит. Но… мотивы убийства?

— Ревность. Отказ, насколько я знаю, ехать с ним за «бугор».

— Ревность, говоришь? И это после многих лет, прожитых раздельно, лет, которые покойный Ковалев жил с другой семьей?

— Но ведь эта, вторая семья тоже распалась?

Москвитин вновь встал:

— Вот-вот, распалась. И Ковалев ничего не предпринял против развода. Хотя в результате разрыва, я проверил, он потерял в Бельгии чуть ли не половину своего состояния. Законы на Западе такие. Развелся — поделись. И поделись серьезно, не как у нас! Но это ладно. Допустим, Артем Львович не любил вторую жену. А воспылал чувствами к Насте. Но тогда он должен был приехать к ней!

Полковник потер лоб:

— Подожди, подожди, но разве не к ней он и приехал?

— К ней. Но не совсем. Я уже говорил, что проверил кое-какую информацию по Ковалеву, так вот, кроме встречи с ней и дочерью, по данным, полученным из Гента, где в собственном доме проживал Ковалев, у Артема Львовича было запланировано пять встреч с представителями российского бизнеса. Я проверил и эту информацию. Наши коммерсанты подтвердили факт договоренности о встрече с Ковалевым. Далее, у него уже был заказан билет домой. И последнее, даже если отмести все мной сказанное. Ковалев не планировал убийство жены и дочери, потому как даже экспертиза и следствие подтвердило то, что действовал наш бельгиец в состоянии аффекта, то есть практически невменяемым. Тогда возникает вопрос: если он не планировал убийство, то откуда в квартире бывшей жены у него в руках оказался пистолет? Естественно, не зарегистрированный. Скажу больше, пистолет, ранее засвеченный здесь, в Чечне! Где он мог его взять, не планируя убийство? И последнее: что это за состояние аффекта, если Ковалев сначала стреляет в дочь, причем с близкого расстояния и под правую ключицу, и только после того, как девочка оказалась у балконной двери, с более дальнего расстояния он точно кладет пули в цель. Затем возвращается в зал, где, заметь, его послушно ожидает Настя, и убивает ее, причем забивает насмерть. Вопрос, стала бы Настя ждать смерти? Или допустила бы она убийство дочери, если бы имела свободу действий. Да никогда. Но Настя бездействовала! Почему? Она и без оружия могла вырубить вооруженного Ковалева, видел бы ты его хлипкую фигуру. А потому, что была связана, как ранее и дочь. Вопрос второй: кто их связал?

Полковник вновь перебил майора:

— Откуда тебе известно о том, что мать и дочь были связаны? Насколько мне известно, в протоколе этого нет.