Мир красного солнца - Клиффорд Саймак

Все-таки я должен спешить. Я потерял много времени.

Последние четыре года я жил в ужасе, что кто-нибудь узнает меня, что я буду разоблачен как убийца марсианских священнослужителей в одном из отелей Чикаго или как человек, который нанес оскорбление марсианской религии и осквернил храм Салдабар.

Я держал себя в руках. Я получил репутацию осторожного, скромного, замкнутого человека. Я не позволял себя фотографировать и не давал интервью. Я оставался Великой Загадкой, и потому обо мне больше, чем о ком-либо еще, говорили и писали.

Я не желал себе славы и не стремился к ней, поскольку жизнь не представляла для меня никакой ценности. Наоборот, я боялся, что буду разоблачен до того, как пробьет мой час, прежде чем я закончу подготовку к осуществлению всех своих планов. Теперь этот час близок, и даже если я проживу чуть дольше, чем планирую, мир ничего не будет знать обо мне.

Осталось подождать совсем немного. Мною все хорошо продумано, все подготовлено. Работа с радиовещательной станцией закончена. Здесь, среди скал самого большого горного массива Северной Америки, есть огромный подвал, втайне выдолбленный по моему приказу. Сегодня ночью доктор Джон Е. Бар-стон, самый знаменитый хирург Земли, осуществит в этом подземелье сложнейшую операцию. Потом он уйдет и заберет с собой большой ларец с драгоценностями, всем, что осталось от великого марсианского сокровища. Он возьмет его себе, как плату за молчание. Люди, которые построили подземелье, живут теперь в колониях на Меркурии, и они тоже будут молчать. Мне это стоило нескольких пригоршней сияющих камней.

Моя месть — мой сокрушающий удар. Через несколько часов Марс станет объектом насмешек всей Вселенной. Через несколько часов марсианская религия станет посмешищем.

Марсиане, которые выгнали меня со своей планеты, которые украли радиевые копи, а затем и тело моего друга, марсиане, которые превратили меня и Кеннета Смита в изгоев, почувствуют, что такое наш гнев. Я ударю их по самому болезненному, самому уязвимому для насмешек чувству — религиозности. Я отниму у них их гордую религию, я обрушу их карточный домик, я унижу их мерзких священнослужителей. Я украду их веру, как они украли тело Кеннета Смита.

Добрый старый Кен! Мы остались друзьями, как и десять лет назад. Он изумительно держится. Он делает вид, будто его ужасное положение не имеет для него особого значения. Но я знаю, он очень тяжело переживает то, что с ним случилось, так же тяжело, как и я. Он так от меня зависит. Я тот, кто его включает и выключает. Я тот, кто поворачивает его цилиндр, чтобы он мог видеть окружающую обстановку. С течением времени его чувства и мозг развиваются. Его разум настолько обострился, что теперь мой друг представляет собой буквально сгусток чистой логики. Его основная страсть — месть, месть марсианской расе, и я ему в этом помогаю.

Здесь у меня электронная запись моего голоса. Совсем скоро я включу станцию на всю мощь, и прежде, чем они ее отключат, каждое живое существо во Вселенной узнает мою историю. Каждый человек узнает, как кости Келл-Рэбина были украдены из Храма Салдабар и марсиане несколько лет поклонялись пустой коробке. Они узнают о скелете, найденном мною в пирамиде посреди пустыни Арантиан, и о религиозном неистовстве, которое подвигло марсиан разрушить все пирамиды, какие им только удалось найти.

Также они узнают всю правду о Келл-Рэбине, чьи кости были предметом поклонения в течение неисчислимых столетий, как святые мощи и почитаемые реликвии. Они узнают, что кости Келл-Рэбина — кости землянина, человека, который, должно быть, жил на Земле за миллионы лет до того, как Му поднялись из моря. Они узнают, что марсианская раса поклонялась землянам как богам и что кости Келл-Рэбина были уложены в раку и превратились в объект поклонения через много лет после его смерти… А из того, что кости Келл-Рэбина и кости в старой пирамиде принадлежат землянам, слушатели и сами смогут сделать соответствующий вывод.

Ну а марсиане, что ж они? Когда мои слова долетят до горнодобывающих станций Меркурия и торговых аванпостов Плутона, где к тому моменту уже будет гордая религия Марса? Растоптана, раздавлена, уничтожена! Уничтожена, как труд Кена Смита на их ужасных радиевых копях, как само его тело. Мои слова отнимут у них то, что было им дороже всего, вся их религия станет ничем, вся их вера превратится в пустые слова, которые просвистел ветер.

Марсиане поклонялись землянину! Марсиане, уверенные, что они поклоняются богу столь великому, что остальные народы не стоят даже их взгляда, узнают, что они поклонялись вовсе не богу, а человеку с Земли, одному из презираемых, деловитых, жадных до денег людей с третьей планеты.

И потом, когда все будет сделано, я поспешу дать мои последние указания. Они будут обращены к доктору Барстону, и произойдет это в подземелье, которое выбито в холодных скалах. Несколько недель назад я передал в его руки полное руководство, продиктованное мне Тарсусом-Эгбо, касательно процесса перемещения человеческого мозга в цилиндр. Такой цилиндр, специально сконструированный под руководством и по указаниям марсианина, ожидает меня в подземелье.

Там, в подземелье, я буду лежать на операционном столе, а доктор Барстон извлечет мой мозг из отведенного ему природой места и поместит в цилиндр. А когда он уйдет с сундуком драгоценностей под мышкой, в пещере останутся три цилиндра, стоящие в ряд… ожидая чего?

Доктор закроет за собой каменную дверь, и штыри автоматически запрут помещение. Мы трое, Кеннет Смит, Тарсус-Эгбо и я сам, будем находиться в самом сердце горы, ожидая своей судьбы.

Возможно, через миллион лет человеческая наука настолько продвинется вперед, что нас сумеют найти, и, может быть, тогда они уже будут знать, как извлечь нас из цилиндров и вернуть нам тела. Может быть, люди никогда не придут и мы навечно останемся в глубокой дреме, напоминающей смерть. Возможно, мы никогда не пробудимся ото сна, может, никто никогда не подключит к нам небольшой прибор. Если кто-нибудь обнаружит вход в наше подземелье, он найдет здесь начертанную на металлических страницах полную информацию о том, кто мы и что с нами надо делать. Этим указаниям при желании ему легко будет следовать.

Меня ничто больше не держит в этой жизни. Наверное, мне следовало бы умереть. Идея операции — это предложение Кена, и я в конце концов согласился с ним. Я собирался, когда мщение будет совершено, поступить проще — разрушить его цилиндр, а потом убить себя. Но он настоял на операции, как на более перспективном пути.

Всего несколько минут ожидания. Я должен приступить к передаче сообщения. А потом мне придется спешить, чтобы отдать последние указания доктору Барстону. Моя последняя мысль будет, я знаю, об успешной реализации моего замысла, вне зависимости от того, буду ли я жить вечно, или, в ходе неудачной операции, закончу свои дни сегодня. Все равно. И тот и другой исход для меня одинаково приемлем. Моя месть сегодня свершится.

Когда нож рассечет мой череп, вся Вселенная будет слушать мои последние слова, и имя Келл-Рэбина отныне станет вызывать лишь гомерический хохот.

Сенсационное исчезновение.