Мир красного солнца - Клиффорд Саймак

Находясь в скафандре, человек не мог ни есть, ни пить. Одна мысль о долгих часах без воды ужасала его, но делать было нечего. Это была единственная его надежда — если только мятежники не догадались заодно уничтожить и скафандры тоже. К счастью, в шкафчике одной из разбитых машин он обнаружил несколько скафандров.

Атмосфера под куполом с каждой минутой становилась все менее пригодной для дыхания, и сердце у Тома колотилось как бешеное, когда он влез в один из скафандров и подключил кислородный генератор.

Он пристегнул к скафандру кобуру с пистолетом и саблю Джейкобса и неуклюже побрел вперед, направляясь к уже все равно открытому шлюзу номер три.

Несмотря на ветер, который швырял в него пригоршни мелких камешков и тучи пыли, он пересек двор, преодолел лабиринт улочек и очутился на окраине поселения, пройдя примерно половину пути до шлюза.

Позади послышался грохот — это опрокинулся один из домиков, крепления которого сорвало ветром.

Обернувшись, он увидел, как ветер кувыркает второй домик, взметая обломки щитов и щепки высоко в воздухе. Листы гофрированного железа, сорванные с крыш зданий, кружили над двором.

Том застонал. Он столько лет проработал на Вселенскую Горнодобывающую компанию, что она стала частью его жизни, чем-то очень родным. Удар по ней был ударом по нему. Шахта Номер Девять, скорее всего, будет полностью разрушена ужасным ветром, который бушевал под огромным куполом. Он уже разгромил ее ничуть не хуже, чем это сделали бы победившие мятежники, если бы их осталось достаточно, чтобы произвести разрушение.

Отважные люди погибли, защищая станцию. Люди, которых он знал многие годы. Старый Макгрегор с неизменной плиткой табака за щекой и сердцем льва. Молодой Джейкобс, блестящий ученый, замечательный юноша со своей старинной саблей — саблей, которая теперь висела на боку у Кларка.

Не обращая внимания на слезы, которые застилали глаза, он развернулся и побрел дальше.

Кислородный генератор работал исправно. Однако Том понимал, что не пройдет он и нескольких миль, как его передвижение станет куда как менее приятным. Где-то в глубине души его грызли мучительные сомнения в собственной способности преодолеть эти десять миль лишенной воздуха раскаленной пустыни. Но он упорно давил эти мысли, сознавая, что сомнения лишь сокращают его шансы добраться до Шахты Номер Восемь.

Ветер начал стихать, но он не торопился, поскольку знал, что приближаться к шлюзу слишком быстро опасно, его могло подхватить потоком и, покрутив немного, с размаху швырнуть на землю.

Поселение у него за спиной превратилось в груду обломков, и лишь атмосферная станция продолжала неколебимо стоять на своем месте.

Убийственные воздушные потоки через несколько минут почти совсем стихли, и Том, поразмыслив, решил, что, пожалуй, пора выбираться наружу, благо до шлюза было уже рукой подать. Он двинулся в ту сторону.

Добредя до шлюза, Том заметил, что внутренний люк, плотно прижатый к воздушной камере, не поврежден, в то время как внешний сорван с петель и валяется в сотне футов, глубоко зарывшись в песок.

Некоторое время Том стоял в воздушной камере и думал. Если он сумеет закрыть внутренний люк и если атмосферная станция все еще работает, то через некоторое время снова восстановятся сносные атмосферные условия. Он подозревал, что вновь наполнить огромный купол живительным кислородом будет делом не одной минуты. Но сколько именно часов на это уйдет, не знал. Он ведь был геологом, а не инженером. Пока установка будет вырабатывать кислород, он может находиться в скафандре и ждать, когда прибудет спасательная группа.

Он взялся за дверцу люка и медленно потянул ее. Она с глухим звуком встала на место, но характерного щелчка, с которым автоматические задвижки входили в пазы, так и не услышал.

Лицо Тома под шлемом побледнело. Шлюз был сломан, выведен из строя в ходе исполнения дьявольского плана мятежников, задумавших уничтожить станцию. Последняя надежда рухнула. Теперь ему оставался лишь путь через пустыню.

С широко раскрытыми глазами он вышел из воздушной камеры. Слева от него, в нескольких сотнях ярдов, на боку лежала машина, которую, по-видимому, угнали марсиане и селениты.

С учащенно бьющимся сердцем Том бросился вперед. Судя по всему, что-то произошло. Десять против одного, что бедные недоумки не учли: открыв две двери одновременно, они окажутся в столь же бедственном положении, как и те, кто остался внутри купола. Первый же порыв ветра подхватил машину вместе с ее пассажирами и понес на верную гибель.

Добравшись до машины, он обнаружил, что три иллюминатора разбиты. Он заглянул внутрь и увидел трупы шестерых лунян и двух марсиан с вытаращенными от ужаса глазами и окровавленными ртами.

Надежда, вспыхнувшая в его душе при виде машины, угасла, едва он оценил масштаб повреждений. Оказалось, что, кроме трех разбитых иллюминаторов, сломаны еще и некоторые механизмы. С незначительными повреждениями он мог бы и справиться и, подняв машину при помощи домкратов, воспользоваться ею в своем вынужденном путешествии по пустыне.

Теперь и эта надежда рассыпалась в прах.

На мгновение он задумался, не разумнее ли будет остаться неподалеку от купола и ждать прибытия спасательного корабля.

Однако после непродолжительных размышлений он пришел к выводу, что это была бы чистой воды авантюра. Если спасательный корабль не прибудет в течение ближайших трех часов, они обнаружат в скафандре его труп, поскольку продержаться в нем дольше — выше человеческих возможностей. В лучшем случае он свихнется от дискомфорта и жары, с которой миниатюрный рефрижератор в конце концов перестанет справляться.

Он должен победить пустыню. Другого выбора не было. Может быть, он доберется до Шахты Номер Восемь, а может быть, и нет.

Песок скользил у него под ногами, а солнце, огромный огненный шар, извечно пылающий над восточным горизонтом, безжалостно поджаривало левый бок, но Том начал свой долгий путь.

Он шагал по миру, в котором не было ни единой живой души. Всюду, куда ни глянь, расстилался желтый и белый песок, сухой, словно пыль, давным-давно утративший всю влагу, которая когда-то могла содержаться на поверхности этой планеты. Там и сям возвышались причудливые груды булыжников. Здесь не было даже намека на жизнь: нигде ни деревца, ни травинки, поскольку не было ни сколько-нибудь существенной атмосферы, ни воды. То была мертвая планета, навеки прикованная к своему деспотичному повелителю, Солнцу, планета, вращающаяся вокруг собственной оси столь медленно, что одно выжженное зноем полушарие постоянно было обращено к безжалостному светилу, тогда как второе, насквозь промерзшее и погруженное в вечную ночь, смотрело в бескрайний космос.

Здесь, в сумеречном поясе, находилось единственное место, где могли существовать люди, но только имея в полном своем распоряжении все средства защиты от этой убийственной планеты. Здесь, на границе между смертоносной жарой и столь же смертоносной стужей, где лучи солнца всегда падали почти горизонтально, человек мог жить, если у него были установки для выработки кислорода и надежные кварцевые купола.