Сегун - Джеймс Клавелл

— Оми-сан сошел с ума. Или он выпил слишком много саке, — сказала его жена.

— Это слишком важно, чтобы шутить… для него и для тебя.

Его жена поклонилась, извинилась и сказала, что он совершенно прав, что поправил ее, но что ее замечание не обидная насмешка. Это была маленькая, тоненькая женщина на десять лет старше, чем он, в течение восьми лет она приносила ему по ребенку каждый год, пока живот ее не усох, и пятеро из них были сыновья. Трое стали воинами и храбро погибли в войне против Китая. Еще один стал буддийским монахом, а последнего, которому сейчас было девятнадцать, он презирал.

Его жена, госпожа Юрико, была единственной женщиной, которую он когда-либо боялся, и единственной женщиной, которую он ценил, за исключением покойной матери, — и она правила его домом мягко и осмотрительно.

— Еще раз, пожалуйста, извини меня, — сказала она. — Оми-сан описал, что за груз?

— Нет. Он не осмотрел его, Юрико-сан. Он говорит, что сразу же опечатал корабль, настолько он был необычен. До сих пор здесь не было ни одного судна, принадлежащего не португальцам, да? Он говорит также, что это военный корабль. С двадцатью пушками на палубах.

— А! Тогда кто-то должен поехать туда немедленно.

— Я собираюсь сам.

— Пожалуйста, передумай. Пошли Мицуно. Твой брат умный и осмотрительный. Я умоляю тебя не ехать.

— Мицуно слаб, и я ему не доверяю.

— Тогда прикажи ему сделать сеппуку и разделайся с ним, — сказала она жестко. Сеппуку, иногда называемое харакири, — ритуальное самоубийство путем вспарывания живота с удалением внутренностей — было единственным способом, с помощью которого самурай мог искупить позор, грех или бесчестье, и был прерогативой только самурайской касты. Все самураи — женщины так же, как и мужчины, — готовились к этому с детства, либо чтобы самим сделать харакири, либо чтобы принимать участие в церемонии в качестве помощника. Женщины совершали сеппуку только одним способом — вонзая нож в горло.

— Позже, не теперь, — сказал Ябу жене.

— Тогда пошли Зукимото. Ему наверняка можно доверять.

— Если бы Торанага не приказал всем женам и наложницам оставаться здесь, я бы послал тебя. Но это слишком рискованно. Я должен ехать, у меня нет выбора. Юрико-сан, ты говоришь мне, что моя казна пуста. Ты говоришь, я не имею кредита у этих мерзких ростовщиков. Зукимото говорит, что мы собираем максимальный налог с крестьян. Мне нужно больше лошадей, оружия, снаряжения, самураев. Может быть, корабль даст мне такую возможность.

— Приказы господина Торанаги были совершенно ясные, господин. Если он вернется и обнаружит…

— Да. Если он вернется, госпожа. Я думаю, он попал в ловушку сам. Господин Ишидо имеет восемьдесят тысяч самураев только вокруг и в самой крепости Осака. Для Торанаги поехать туда с несколькими сотнями человек было актом сумасшествия.

— Он слишком хитрый человек, чтобы рисковать собой без необходимости, — сказала она уверенно.

— Если бы я был Ишидо и он был в моих руках, я бы убил его сразу.

— Да, — сказала Юрико. — Но мать наследника все еще заложница в Эдо, пока Торанага не вернется. Генерал господин Ишидо не осмелится тронуть Торанагу, пока она не вернется в Осаку.

— Я убью его. Жива госпожа Ошиба или мертва — не имеет значения. Безопасность наследника зависит от Осаки. Если Торанага умрет, дела пойдут вполне определенным образом. Торанага — единственная реальная угроза наследнику, единственный шанс, используя Совет регентов, узурпировать власть Тайко и убить мальчика.

— Пожалуйста, извини меня, господин, но, может быть, господин Ишидо может повести за собой трех других регентов, объявить Торанагу изменником, и это будет его концом, а? — спросила его наложница.

— Да, госпожа, если бы Ишидо мог, он бы так и сделал, но я думаю, что этого не может ни он, ни даже Торанага. Тайко очень хитро подобрал пять регентов. Они презирают друг друга так сильно, что им почти невозможно в чем-то найти общий язык. Прежде чем принять власть, пять великих дайме публично поклялись перед умирающим Тайко в вечной верности его сыну и его семье. И они дали публичные священные клятвы согласно анонимному правилу в Совете и дали обет передать все государство в целости Яэмоиу, когда он достигнет возраста пятнадцати лет. Единодушная клятва означает, что фактически ничего не изменится до тех пор, пока Яэмон не станет правителем.

— Но однажды, господин, четыре регента объединятся против одного из-за ревности, страха или амбиций, а? Четверо решат, что приказов Тайко достаточно для войны, а?

— Да, но это будет маленькая война, госпожа, и один будет всегда разбит, и его земли разделят победители, которые затем назначат пятого регента, и через какое-то время один снова будет против четверых, и опять одного победят, и его земли конфискуют — все как Тайхо планировал. Моя единственная задача — решить, кто будет этим одним на этот раз — Ишидо или Торанага.

— Им будет Торанага.

— Почему?

— Остальные слишком боятся его, потому что знают, что он хочет быть сегуном, хотя очень отрицает это.

Сегун был высший чин, которого мог достичь простой смертный в Японии. «Сегун» означает Высший Военный Диктатор. Два дайме одновременно не могут носить этот титул. И только его императорское высочество, правящий император, божественный сын неба, который живет в уединении с императорскими семьями в Киото, может дать этот титул.

С назначением сегун получает абсолютную власть: императорскую печать и мандат. Сегун правит от имени императора. Вся власть идет от императора, потому что он происходит непосредственно от богов. Всякий дайме, который противостоит сегуну, автоматически является мятежником, противником трона, парией, и его земли конфискуются.

Правящего императора почитали как божество, так как он был прямым наследником по прямой линии солнечной богини Аматерасу Омиками, одной из дочерей богов Изанаги и Изанами, которая создала острова Японии из тверди земной. По божественному праву правящий император владел и управлял всей землей, и ему повиновались беспрекословно. Но на практике более шести веков реальная власть осуществлялась вне трона.

Шесть столетий назад в стране был раскол, когда два из трех великих соперников, полукоролевских самурайских семей Миновара, Фудзимото, Такасима, проявили враждебность по отношению к трону и ввергли страну в гражданскую войну. После шестидесяти лет войн Миновара одержал верх над Такасимой. Фудзимото, семейство, которое оставалось нейтральным, пережило это страшное время.

С тех пор, ревностно охраняя свои права, сегуны Миновара правили страной. Они объявили о своем наследственном сегунате и начали выдавать своих дочерей за членов императорской семьи. Император и весь его двор содержались полностью изолированными во дворцах с высокими стенами и садами на маленькой территории в Киото. Они сильно нуждались, а их деятельность ограничивалась наблюдениями за синтоистскими ритуалами — древней анимистической религией Японии и интеллектуальными изысками, такими, как каллиграфия, живопись, философия и поэзия.