Сегун - Джеймс Клавелл

Управлять двором Сына Неба было легко, потому что хотя он и обладал всей землей, но доходов не получал. Только дайме, самурай имел доходы и право на налоги. Получалось, что хотя все члены императорского дворца были по рангу выше самураев, все они существовали на содержание, выделяемое двору по решению сегуна, Квампаку, главного гражданского советника, или правящей в это время военной хунты. А великодушных среди них было мало. Некоторые императоры иногда соглашались ставить свою подпись под указами ради пропитания. Бывали случаи, когда денег не хватало даже для коронации.

Со временем сегуны клана Миновара потеряли свою власть над другими, потомками Такасима или Фудзимото. И поскольку гражданские воины продолжались не ослабевая целыми столетиями, император все больше и больше становился креатурой того дайме, который был достаточно силен, чтобы добиться физического обладания Киото. Как только новый завоеватель Киото уничтожал правящего сегуна и его род, он мог в зависимости от того, кто это был, — Миновара или другие, клясться в преданности трону и робко пригласить бессильного императора дать ему вакантное в настоящее время место сегуна. Потом, как и его предшественники, он пытался расширить свои права за пределы Киото, пока его, в свою очередь, не проглатывал еще кто-нибудь. Императоры женились, отрекались или занимали трон по желанию сегуната. Но всегда правящая императорская семья была нетронута и нерушима.

Так было, пока сегун был в силе. До тех пор, пока его не свергали.

В течение столетий многое менялось, страна разделялась на более мелкие части. За последнее столетие ни один дайме не был достаточно силен, чтобы стать сегуном. Двенадцать лет назад крестьянский генерал Накамура захватил власть и получил мандат от тогдашнего императора, Го-Ниджо. Но Накамура не мог получить чин сегуна, как бы сильно он этого ни хотел, потому что по рождению был крестьянин. Он должен был удовлетвориться гораздо меньшим по значению титулом, Квампаку, главного советника, и позже, когда он передал этот титул своему малолетнему сыну Яэмону — хотя и держал всю власть, что было совершенно обычным, — он должен был удовольствоваться Тайко. Согласно исторически сложившемуся обычаю только потомки вырождающихся древних полукоролевских семей Миновара, Такасима и Фудзимото могли получить титул сегуна.

Торанага был потомком рода Миновара. Ябу мог проследить свою генеалогию до мелкой и незначительной ветви Такасима, достаточной, чтобы он когда-нибудь мог стать верховным правителем.

— Э, госпожа, — сказал Ябу, — конечно, Торанага хочет стать сегуном, но он никогда им не станет. Другие регенты презирают и боятся его. Они не нейтрализуют его, как планировал Тайко. — Он наклонился вперед и внимательно поглядел на свою жену. — Ты говоришь, Торанага собирается поехать к Ишидо?

— Да, он будет изолирован. Но я не думаю, что он погибнет, господин. Я прошу тебя, не нарушай приказ господина Торанаги и не выезжай из Эдо, чтобы посмотреть на этот варварский корабль, — неважно, как необычно говорит об этом Оми-сан. Пожалуйста, пошли Зукимото в Анджиро.

— А что, если на корабле слитки? Серебра или золота? Ты доверяешь Зукимото или кому-нибудь еще из офицеров?

— Нет, — ответила его жена.

Поэтому он и улизнул из Эдо этой ночью, взяв только пятьдесят человек, и теперь он был богат и силен, как и не мечтал, и имел пленных, один из которых должен был умереть сегодня вечером. Он распорядился, чтобы этот человек был приготовлен позже. Завтра на закате он вернется в Эдо. Завтра вечером пушки и слитки начнут свое тайное путешествие.

— О, пушки! — подумал он радостно. — Пушки и хорошо продуманный план действий дадут мне силы победить Ишидо или Торанагу — кого я выберу. Потом я стану регентом вместо проигравшего, а? Теперь уже самым сильным регентом. А почему бы и не сегуном? Да. Теперь это возможно.

Он позволил себе расслабиться. Как использовать двадцать тысяч серебряных монет? Я могу перестроить замок. И купить специальных лошадей для орудий. И расширить шпионскую сеть. А что, если Икаву Джизкью? Хватит ли тысячи монет, чтобы подкупить поваров Икавы Джикью отравить его? Более чем достаточно! Пять сотен, даже одна сотня нужному человеку будут вполне достаточны. Кому?

Послеполуденное солнце бросало косые лучи через маленькое оконце, прорубленное в каменных стенах. Вода в ванне была очень горячая и нагревалась дровяной печью, сделанной в каменной стене. Это был дом Оми, он стоял на маленьком холме, откуда была видна вся деревня и пристань. Сад за этими стенами был аккуратный, спокойный и богатый.

Дверь бани открылась. Слепой поклонился.

— Касиги Оми-сан послал меня, господин. Я Суво, его массажист.

Он был высокий и очень худой, лицо морщинистое.

— Хорошо, — Ябу всегда боялся ослепнуть. Насколько он мог себя помнить, ему снилось, что он просыпается в темноте, зная, что солнце светит, чувствуя его тепло, открывает рот, чтобы закричать, зная, что кричать стыдно, но тем не менее кричит. Потом реальное пробуждение и пот, текущий ручьями.

Но этот ужас слепоты, казалось, увеличивал его удовольствие от массажа, который ему делал слепой.

Он мог видеть рваный шрам на правой щеке и глубокий рубец на скуле пониже. «Это разрез от меча, — сказал он себе. — Отчего он ослеп? Он когда-то был самураем? Кому он служил? Он шпион?»

Ябу знал, что человека тщательно обыскали его телохранители, прежде чем разрешили ему войти, поэтому он не боялся спрятанного оружия. Его собственный трофейный меч был под рукой. Древний клинок был сделан кузнечным мастером Мурасама. Он смотрел, как старик снимает свое кимоно и вешает, не ища, на колышек. На груди у него тоже были следы от ударов меча. Набедренная повязка была очень чистая. Он встал на колени, терпеливо ожидая приказаний.

Ябу вышел из ванны и лег на каменную скамью. Старик аккуратно вытер его, вылил на руки ароматное пахучее масло и начал массировать мускулы на шее и спине дайме.

Напряжение стало проходить по мере того, как сильные пальцы двигались по спине Ябу, с удивительным искусством глубоко ощупывая его спину.

— Хорошо. Очень хорошо, — сказал он немного спустя.

— Спасибо, Ябу-сама, — сказал Суво. «Сама» означает «господин», это обращение обязательно при разговоре со старшими.

— Ты давно служишь у Оми-сана?

— Три года, господин. Он очень добр к старику.

— А до этого?

— Я странствовал от деревни к деревне. Несколько дней здесь, полгода там, как бабочка на летнем ветру.

Голос Суво был обволакивающим, как его руки. Он решил, что дайме хочет с ним поговорить, терпеливо ждал следующего вопроса и отвечал. Частью его искусства было знать, что надо делать и когда. Иногда это говорили ему его уши, но в основном казалось, что его пальцы открывали секреты мужского и женского мозга. Его пальцы говорили ему, что надо бояться этого человека, что он опасен и непостоянен, его возраст около сорока, что он хороший наездник и превосходно владеет мечом. А также что у него плохая печень и что он умрет через два года. Саке и, возможно, афродизиаки — средства, повышающие половую силу, убьют его.