Мальчик в платье - Дэвид Уэльямс

— Да, это я, — сказал Деннис, — мальчик, которого вы отчислили за то, что он надел платье. Вижу, вы и сами платьями не брезгуете.

— Это не платье, юноша. Это блуз-, ка и юбка, — огрызнулся мистер Хотри.

— Красивые туфли, сэр, — сказала Лиза.

Мистер Хотри выпучил глаза.

— Чего вы хотите? — спросил он.

— Я хочу, чтобы вы восстановили Денниса, — потребовала Лиза.

— Боюсь, это невозможно. Явка без установленной школьной формы — очень серьёзный проступок, — по-директорски уверенно заявил мистер Хотри.

— А если все узнают, что вы сами любите принарядиться? — спросила Лиза. — Вас на смех поднимут.

— Вы что, меня шантажируете? — сурово спросил мистер Хотри.

— Да, — хором ответили Лиза с Деннисом.

— Ну что ж, — сказал мистер Хотри, внезапно сдувшись. — Похоже, у меня нет выбора. Приходите в школу в понедельник утром. В установленной школьной форме, юноша. Но вы должны поклясться, что никому не проболтаетесь, — строго прибавил он.

— Клянусь, — сказал Деннис.

Мистер Хотри посмотрел на Лизу.

Она молчала, упиваясь властью над директором. И улыбалась широко-широко, в такую улыбку рояль бы поместился.

— Ладно, ладно, я тоже клянусь, — сказала она наконец.

— Спасибо.

— А, да, чуть не забыл, — сказал Деннис.

— Что ещё, юноша?

— Давайте-ка разрешим играть на переменах нормальным мячом, — дерзко продолжил Деннис. — А то что за футбол с теннисными мячиками!

— Что-нибудь ещё? — прорычал мистер Хотри.

— Нет, пожалуй, всё, — сказал Деннис.

— Если будут другие пожелания, мы вам сообщим, — прибавила Лиза.

— Премного благодарен, — съязвил мистер Хотри. — Знаете, не так уж и легко быть директором. Всё время орать, ругаться, отчислять всех подряд. Переодевания — это мой способ расслабиться.

— Ясное дело. А вы не пробовали стать подобрее? — спросила Лиза.

— В высшей степени абсурдное предложение, — ответил мистер Хотри.

— Тогда до встречи в понедельник, мисс! — смеясь, сказал Деннис. — То есть, пардон, сэр!

Мистер Хотри повернулся и потрусил домой — так быстро, как ему позволяли каблуки. Не добежав до угла, он скинул туфли, подобрал их и припустил галопом.

Деннис с Лизой так хохотали, что перебудили всю улицу.

— Ты чего это так оделся? — спросил папа, уставившись на Денниса.

В понедельник утром Деннис сидел за кухонным столом и уплетал рисовые хлопья. Впервые с позапрошлой недели он надел школьную форму.

— Иду в школу, пап, — ответил Деннис. — Директор передумал и восстановил меня обратно.

— Правда, что ли? Почему? Он мерзкий тип, этот ваш директор.

— Долгая история. Вроде решил, что нет ничего такого ужасного в том, чтобы переодеваться кем-то другим.

— И тут он прав. Знаешь, тогда на футболе я очень тобой гордился. Ты такой смелый.

— Тот парень со всей силы мне врезал, — сказал Деннис.

— Я не только об этом. Я о том, что ты вышел на поле в платье. Это был смелый поступок. Я бы так не смог. Ты хороший парень, сынок. Тебе туго пришлось, когда мама ушла. Я очень горевал и иногда срывался на вас с братом, знаю. И мне стыдно.

— Да ладно, пап. Я всё равно тебя люблю.

Папа полез в карман куртки и достал фотографию всей семьи на пляже — он сам когда-то сделал этот снимок.

— Не смог её сжечь, духу не хватило. Просто у меня сердце разрывается, когда вижу наши старые фотографии. Я очень любил вашу маму. И до сих пор люблю, несмотря ни на что. Быть взрослым очень трудно. Держи, Деннис. Она твоя, пусть у тебя будет. — Дрожащей рукой папа отдал сыну обгоревшую фотографию. Деннис посмотрел на неё и бережно спрятал в нагрудный карман.

— Спасибо, пап, — сказал он.

— Все путём? — спросил Джон, входя в кухню. — Ты опять в школу пойдёшь?

— Ага, — ответил Деннис.

— Этот ваш олух директор передумал, — прибавил папа.

— Ты молодец, что не трусишь, — сказал Джон, сунув в тостер пару кусков чёрствого хлеба. — Старшеклассники наверняка к тебе цепляться будут.

Деннис уставился в пол.

— Ну так, может, присмотришь за братом, Джон?

— А то. Если кто будет тебя доставать, получит от меня. Ты мой брат, я за тебя горой.

— Молодец, Джон, — сказал папа, едва сдерживая слёзы. — Мне пора, ребята. Надо везти туалетную бумагу в Брэдфорд. — Он пошёл к двери, потом обернулся. — Я вами очень горжусь, обоими. Что бы ни случилось, я всегда буду вас любить. Вы — всё, что у меня есть, — сказал он, глядя куда-то в сторону. И быстро вышел, хлопнув дверью.

Деннис с Джоном переглянулись. Казалось, будто ледниковый период закончился и впервые за миллион лет выглянуло солнце.

— Жаль, ты финал пропустил, — сказал Деннис, когда они вместе шли в школу.

— Да… — сказал Джон. — Мы с мужиками тусовались у спортзала, никак не мог уйти.

— Странное дело. Мне показалось, что я тебя видел в толпе, но, наверное, это был кто-то другой.

Джон кашлянул.

— Ну… вообще-то я вроде как был на матче…

— Я так и знал! — с улыбкой сказал Деннис. — А что ж ты не подошёл?

— Да я хотел, — забормотал Джон. — Но не мог я выбежать на поле и обниматься со всеми. Я хотел, честно, но… Не знаю. Извини.

— Всё равно я рад, что ты там был, хоть мне и не сказал. Нечего извиняться.

— Спасибо. Извини.

Они помолчали.

— Одного я не понимаю, — отважился наконец Джон. — Зачем ты это сделал?

— Что?

— Платье надел.

— Сам не знаю, — сказал Деннис. Вид у него был задумчивый. — Просто это весело.

— Весело? — переспросил Джон.

— Помнишь, в детстве мы носились по двору, играли в Далеков[15] и в Человека-паука?

— Ну.

— То же и с переодеванием. Это как игра, — уверенно сказал Деннис.

— Мне нравилось играть, — сказал Джон, вроде как сам себе.

— Это что за?.. — сказал Джон, когда они с Деннисом вошли в лавку Раджа. Хозяин встретил их в ослепительном зелёном сари.