Адонай и Альтея - Екатерина Витальевна Белецкая

с всё возрастающим нетерпением.

— Ты узнала что-то? — спросила Берта, когда заметила, что Эри привстала, чтобы что-то рассмотреть.

— Нет, — ответила та. — Но нам нужно будет выйти.

Берта даже спрашивать не стала, зачем — решила посмотреть, что из этого всего получится.

* * *

Зоомагазин располагался в торце самого обычного жилого дома, покрашенного в неприметный серый цвет. Сперва они обошли этот дом кругом, обнаружили парикмахерскую, продуктовый, и хозяйственный магазины. Зоомагазин был последним, самым маленьким, и, если бы не светящаяся стрелочка-указатель, они бы его просто не заметили.

— О, вон оно, — уверенно сказала Эри. — Зайдем?

— Зачем? — удивилась Берта.

— Просто посмотрим. Мы быстро.

Магазин назывался «Неразлучники», Берта почему-то задержала поневоле взгляд на этой надписи, но Эри уже входила в низкую дверь, и Берте пришлось последовать за ней. Внутри ничего необычного не было, подобных магазинов Берта на Земле-n перевидала множество, когда покупала еду для кошек. Ряды полок, заставленных кормами, собачьи и кошачьи лежанки, пластиковые лотки для наполнителей, миски, игрушки, в дальней части — несколько аквариумов, и клетки с хомяками и птичками. К этим-то клеткам и направилась Эри, и встала рядом с ними.

— Ну что, выбрала кого-то? — полушутя спросила Берта.

— Нет, смотрю, — тихо ответила Эри. — Пытаюсь понять.

Перед ней в маленькой клетке сидела пара небольших нахохлившихся птичек, с черными головками, оранжевыми грудками, и зелеными спинками. Птичкам было явно не очень хорошо, они зябко жались друг к другу, и активности не проявляли.

— «Масковый неразлучник», цена — самец 2000, самка 2500, — прочитала Берта. — Бедные. Им тут, кажется, не очень хорошо.

— Им холодно, — ответила Эри. — И клетка совсем крошечная.

— Мы их купим? — осторожно поинтересовалась Берта. От Эри она теперь ожидала всего, чего угодно.

— Нет, зачем, — покачала головой та. — Нам нужно другое.

— И что же?

— Понять, для чего нам это показали, — ответила Эри. — Когда ищешь вот так, как я, всегда что-то показывается. Но не всегда понятно, для чего. Ты видишь что-то, но тебе еще нужно понять, что именно ты видишь, и как это соотносится с тобой.

— Угу, — протянула Берта.

— Ну и вот, — Эри вздохнула. — Жалко птичек.

— Что поделать, — ответила Берта, которая подумала, что глупо, наверное, жалеть юнитов, да еще и птичек, да еще и существующих в теоретическом построении, внутри которого сейчас гуляют их сознания.

— Ничего, — ответила Эри. — Пойдем?

— Пойдем, — согласилась Берта.

* * *

Снег, который шел все время, пока они ехали, поутих — поэтому Берта сама предложила немножко прогуляться и осмотреться. Эри согласилась, хотя особого энтузиазма в ее голосе не послышалось. Они прошли вдоль домов по улице, вышли к перекрестку. Постояли, посмотрели на редкие машины, на прохожих.

— Слушай, у тебя нет ощущения, что мы на Соде? — спросила Берта.

— Как тебе сказать, — Эри задумалась. — Немного есть. А ты сама у нас ведь бывала, да?

— Дважды, в самом начале создания программы, — ответила Берта. — Но совсем недолго, и оба раза летом.

— И хорошо, что летом. Ты ведь не очень любишь зиму, — заметила Эри.

— Есть такое, — призналась Берта. — То есть люблю, но не холодную и не долгую. У нас ведь не было зимы, вот такой, со снегом. Потому что на Терре-ноль тепло. Я снег впервые увидела в горах, — призналась она. — Когда мы начали работать уже серьезно. Мне понравилось, да. Но я очень быстро от него устала.

— Да, от зимы устаешь, — согласилась Эри. — Мне понравилось на Окисте. Короткая зима. Не успеваешь почувствовать то, чем она является здесь.

— А что есть «здесь»? — с интересом спросила Берта.

— Безнадежность. Наверное, тут очень долгая зима. Как у нас. Долгая-долгая холодная и тёмная зима, — Эри зябко дернула плечами. — Я её не любила. А сейчас поняла, что по ней соскучилась.

— Почему? — спросила Берта.

— Так же, как ты — потому что это был дом. Не идеальный, разумеется, с кучей недостатков — но он от этого не перестал быть родным, — Эри, не отрываясь, смотрела на засыпанную снегом улицу — там, где прошли машины, виднелись темные следы от колёс, а в других местах, куда только не глянь, лежал снег, слабо искрящийся в свете фонарей. — Знаешь, что хорошо вот в такой зиме? Тишина. Лето… оно порой слишком громкое. Слишком суетное. Его слишком много одновременно. А вот зимой, только зимой, можно услышать, пусть и редко, вот такую снежную тишину. Ты же ее тоже слышишь?

От этих слов Берту по коже вдруг продрал мороз — словно они стояли с Эри не на обычной улице, а над бескрайней ледяной пропастью, сделаешь шаг, и рухнешь вниз.

— Давай возвращаться, — попросила она. — Илья ждёт.

— Ещё одну минуту, — попросила Эри. — Постоим ещё одну минуту, мне кажется, это важно.

Вдалеке раздался шум мотора, и вскоре из-за поворота показалась медленно едущая грузовая машина. Когда машина подъехала поближе, стало видно, что она старая, кузов местами проржавел, кабина имела вид помятый и неопрятный. Но надпись на двери, сделанная белой краской, читалась легко.

— Надо же, снова арматурный завод, — с удивлением сказала Берта, когда машина проехала перед ними, и скрылась за следующим поворотом. — Возвращаемся?

— Да. Ты всё запомнила? — спросила Эри.

— Всё. Да и Альтея записала весь наш путь, — ответила Берта.

— Это хорошо, — кивнула Эри. — Потому что это всё важно. Вообще всё, что мы видели сегодня, важно.

— Откуда ты это можешь… впрочем, ладно, — сдалась окончательно Берта. — В любом случае, запись есть, и если что-то важно, мы потом всегда сможем посмотреть и понять. Альтея! — позвала она. — Мы выходим. Предупреди Илью.

* * *

Берта отправилась по каким-то своим делам. Эри сперва зашла к себе, за Шилдом, который ждал ее в комнате, а потом отправилась искать Пятого — после того, что она видела в городе, ей почему-то захотелось поговорить с ним, именно с ним — но даже сама себе она не смогла бы объяснить в тот момент, почему. Да, Пятый и Лин практически одинаковые. Практически — но не полностью. Пятый всё-таки чувствует иначе, и в душе он словно бы темнее, а сама она в этот момент ощущала там, в глубине себя, именно тьму, какую-то первозданную тьму, и ей очень хотелось поговорить про неё с тем, кто сумеет понять. Лин, скорее всего, начал бы шутить, но сейчас шутки казались Эри неуместными. Саб просто не понял бы ничего, с высокой долей вероятности. Кто-то ещё? Ит и Скрипач, например? Разве что Ит, но… с Итом она не была близка, а ей сейчас был нужен кто-то близкий, действительно близкий. «Странно получается, — думала Эри, — вот, оказывается,