За пределы безмолвной планеты - Клайв Стейплз Льюис

Вскоре Уин нехотя сел на весла, а Хьои занял его место на носу. Почти сразу после того, как они пересели, Хьои вполголоса проговорил, обращаясь к Рэнсому и не отрывая взгляда от течения:

— К нам приближается эльдил.

Рэнсом повернул голову — но то, что он увидел, показалось лишь причудливой игрой лучей на поверхности озера. Хьои снова заговорил, на этот раз не с ним:

— В чем дело, сын небес?

И тут произошло самое невероятное из всего, что Рэнсому довелось до сих пор испытать на Малакандре. Он услышал голос. Голос словно шел из воздуха, примерно в метре над его головой. Он был почти на октаву выше голоса хросса, даже выше человеческого. Будь слух Рэнсома хоть чуть-чуть менее острым, он бы не смог услышать эльдила.

— Человеку нельзя оставаться с вами, Хьои, — произнес голос. — Его нужно послать к Уарсе. За ним гонятся порченые хнау. Если его настигнут, прежде чем он придет к Уарсе, будет беда.

— Он слышит тебя, сын небес, — сказал Хьои. — А для моей жены у тебя нет ничего нового? Ты знаешь, каких вестей она ждет.

— У меня есть вести для Хлери, — ответил эльдил. — Но я не могу передать их через тебя. Я иду к ней сам. С этим все хорошо. Пусть только человек пойдет к Уарсе.

Голос смолк.

— Его уже нет здесь, — сказал через минуту Уин. — Теперь мы пропустим охоту.

— Да, — вздохнул Хьои. — Придется высадить челховека на берег и объяснить ему, как добраться до Мельдилорна.

Не то чтобы Рэнсому изменило мужество, но, поняв, что не сможет участвовать в охоте, он почувствовал мгновенное облегчение. В то же время некий внутренний голос, совсем недавно пробудившийся в нем, твердил: не отступайся от начатого; только теперь, только с этими спутниками ты сможешь совершить поступок, о котором с гордостью будешь вспоминать; иначе — еще одно пустое мечтание. И, повинуясь этому голосу, Рэнсом воскликнул:

— Нет, нет! Незачем так спешить. Сначала нужно убить хнакру.

— Когда говорит эльдил… — начал Хьои, как вдруг Уин издал громкий вопль (еще три недели назад Рэнсом сказал бы «лай») и указал на течение. Примерно в фарлонге от лодки двигалась пенная полоса, будто след торпеды, а в следующее мгновение блеснуло металлическим отливом тело чудовища. Уин яростно греб. Хьои метнул и промахнулся. Первый дротик не успел еще коснуться воды, как Хьои бросил следующий. На этот раз снаряд, видимо, задел хнакру. Зверь резко вывернул из течения. Дважды разверзлась и захлопнулась необъятная пасть с акульим оскалом. Тогда метнул свой дротик и Рэнсом — торопливо, неумелой, дрожащей от возбуждения рукой.

— Назад! — прокричал Хьои Уину, который и так уже греб назад, наваливаясь на весла всей тяжестью своего могучего тела. Потом все смешалось.

— Берег! — закричал Уин.

Рэнсом почувствовал мощный толчок, швырнувший его вперед, чуть ли не в самую пасть хнакры, и оказался по пояс в воде, прямо перед лязгающими челюстями. Он бросил один за другим еще несколько дротиков в громадный зияющий зев и вдруг с изумлением увидел, что Хьои сидит верхом на спине гада — карабкается на морду, — наклоняется вперед и разит сверху. В следующий миг хросс отлетел на несколько метров в сторону и упал в воду, подняв тучи брызг. Но хнакре пришел конец. Она повалилась на бок и билась, изрыгая вместе с остатками жизни смрадную черную пену.

Когда Рэнсом пришел в себя, все трое были на берегу, в объятиях друг друга. От их мокрых, дрожащих от напряжения тел валил пар. Ему уже не казалось странным или неприятным прижиматься к груди, покрытой влажной шерстью, чувствовать дыхание, пусть свежее, но все-таки не человеческое. Он стал своим среди них. Он преодолел ту преграду, которой для хроссов, привыкших иметь дело с разными видами разумных существ, наверное, вообще не существовало. Все они были хнау, и разве значила что-нибудь разница в форме голов по сравнению с тем, что они вместе выдержали натиск врага. И даже он, Рэнсом, с честью вышел из этого испытания. Он чувствовал себя возмужавшим.

Они находились на небольшом безлесом мысу, куда их выбросило в пылу сражения. Рядом, в воде, под обломками лодки лежал труп чудовища. Остальные охотники остались почти в миле позади, даже их голоса сюда не доносились.

Все трое сели, чтобы перевести дыхание.

— Теперь мы — хнакрапунти, — сказал Хьои. — Об этом я мечтал всю жизнь.

В то же мгновение раздался оглушительно громкий звук, который Рэнсом тотчас узнал, как ни странно, почти невозможно было слышать его здесь. Совершенно земной, человеческий, по-европейски цивилизованный звук: выстрел английской винтовки. Хьои забился у его ног, ловя ртом воздух и пытаясь подняться. Белая трава вокруг него окрасилась кровью. Рэнсом опустился на колени, попробовал перевернуть Хьои на спину. Тело хросса было для него слишком тяжелым. Уин бросился помогать.

— Ты слышишь меня, Хьои? — спросил Рэнсом, склонившись к круглой, как у тюленя, голове. — Хьои, это все из-за меня. Это другие челховеки — те двое, порченые, которые привезли меня на Малакандру, они тебя ранили. Я должен был предупредить. Мы все порченые, весь наш род. И на Малакандру мы принесли зло. Мы только полухнау, Хьои… — он замолчал, не в силах продолжать, не зная слов «стыд», «вина» или хотя бы «прости»; он только вглядывался в искаженное лицо Хьои в бессильном раскаянии. Но хросс, видимо, понял, он силился что-то сказать. Рэнсом даже теперь не мог ничего прочитать в тускнеющих глазах и приник ухом ко рту умирающего.

— Челх… Челх… — задыхался Хьои, и наконец проговорил: — Челховек хнакрапунт. — По телу его пробежала судорога, изо рта хлынула кровавая слюна. Запрокинувшаяся голова вдруг невероятно отяжелела, так что Рэнсом не смог удержать ее руками. Лицо Хьои стало таким же чужим и животно-бессмысленным, каким оно показалось Рэнсому при их первой встрече. Остекленевшие глаза, мокрая, постепенно смерзающаяся шерсть — так выглядел бы любой мертвый зверь в каком-нибудь лесу на Земле.

Рэнсому хотелось закричать, осыпать Уэстона и Дивайна проклятиями — но разве поправишь случившееся?! Подняв голову, он встретился взглядом с Уином, который присел по другую сторону Хьои (хроссы не умеют вставать на колени).

— Уин, я в ваших руках, — сказал Рэнсом. — Я не знаю, как вы поступите. Разумнее всего будет убить меня — и, конечно, тех двоих.

— Нельзя убивать хнау, — ответил Уин. — Это может сделать только Уарса. А где те двое?

Рэнсом посмотрел вокруг. Там, где голый мыс переходил в берег, ярдах в двухстах, начинался густой лес.

— Прячутся где-то в лесу, — сказал он. — Ложись сюда, Уин, в эту ложбину. Может быть, они опять бросят смерть из своей штуки.

Он не без труда убедил Уина послушаться. Они легли на траву, почти касаясь ногами воды, и хросс снова спросил:

— Почему они убили Хьои?

— Они не могут знать, что он — хнау. Я говорил — в нашем мире только один вид хнау. Они, наверное, думали, что он — зверь. И убили его просто так, для развлечения, или из страха, или… — тут он замялся, — потому что были голодны. А кроме того, я должен сказать тебе правду. Уин. Даже когда они понимают, что перед ними хнау, они все равно могут убить его, если это им зачем-нибудь понадобится.