Рыцарь понарошку - Олег Бондарев

Но по-другому нельзя.

Валентин потянул Кларетту за собой.

Когда разбойники покончили с Семерро и братцами, эльфийки уже и след простыл.

А Пижон, развалившись на полу стеклянной «тюрьмы», с упоением смотрел так давно не посещавший его сон.

Вьюга. Ветки деревьев сгибались под тяжестью осевшего на них снега. Ветер бросал комья в лицо юнца, идущего против его порывов, словно пытаясь сбить его с верной дороги. Но парень шел, не думая о передышке.

В лунном свете, совсем рядом, Пижон – именно он был тем самым парнишкой – разглядел темные силуэты. Судя по очертаниям, обладатели их давно уже минули возраст мальчонки, раздались в плечах да обзавелись неплохими мечами. Впрочем, сам шулер тогда в оружии разбирался не более чем в драконьих болячках. Для него любой меч, блестящий в свете луны или солнца, был «неплохим».

Его заметили. Да и как не заметить, при полной-то луне, человека в черном, бредущего по усыпанной снегом просеке?

– Эй, дружок, – достаточно миролюбиво и недостаточно натурально обратился к юнцу один из силуэтов. Голос у него был хрипучий, басовитый. – Не подскажешь, как пройти к городу?

– Я не знаю дороги, – покачал головой Пижон. – Я сам заблудился!

Это было чистейшей правдой: возвращаясь с очередного «большого праздника жизни», Пижон таки заплутал. Приходилось идти почти что наугад, надеясь в конце концов с радостью прочесть «Стерринг. Въезд – через главные ворота».

Хриплому такой ответ то ли не понравился, то ли он действительно не очень доверял людям и всегда ждал подвоха, но, как бы то ни было, он сплюнул Пижону под ноги и нагло заявил:

– Ты на моей земле, пацан. Плати деньги и проваливай.

«Ах, как всегда!.. – разочарованно подумал картежник. – И почему им в голову не придет что-нибудь дельное, новое, оригинальное?»

– Чего молчишь? – ухмыльнулся тот, что стоял подле Хриплого. – Коли денег нет… давай, штаны сымай, будем так за прогулку рассчитываться!

– Ага, конечно, – разыгрывая податливую овечку, «проблеял» Пижон: из рукава в руку, обдав ладонь легким холодком, выкатилось лезвие ножа. – Сейчас…

Героем он не был никогда, но улица с малолетства научила «кто первый бьет – того и кошелек».

Приятель Хриплого упал, схватившись за кровоточащее горло. Пижон уже думал, что грабители испугаются его грозного выпада и убегут, петляя по снегу, когда предводитель шайки воздел руку вверх и указующим перстом ткнул в мальчугана:

– Убить!

И бежать пришлось Пижону…

С каждым шагом снег становился все глубже и глубже; когда его уровень достиг колена, пришлось перейти на скорую ходьбу, проще говоря, делать так, как не повел бы себя ни один человек, гонись за ним пять озлобленных смертью товарища грабителей.

Однако нужно было бежать и не думать…

Ну, или хотя бы быстро идти.

Не всякий раз увидишь, как бежит по натянутому меж домами канату чернокожий, белозубо скалящийся циркач. А если внизу, на сколоченном наспех помосте, бесятся в клетках полосатые тигры, чинно вышагивает на задних лапах зеленая кошка, а удав рассказывает сказки и умеет считать до трех, то на такое представление сбежится весь город. И в самом деле: не каждый день на дворцовой площади выступают циркачи!

Не было их и на этот раз.

Не брать же в расчет молоденькую эльфийку, робко жонглирующую яблоками у видавшего виды фонтана?

– Ты послушай меня, братец Горрац, послушай хорошенько: если нет хоботатых слонов, силачей или хотя бы завалявшегося клоуна, этот цирк – не цирк! – толстощекий бюргер значимо поднял палец. – А если девчонка не циркачка, то что? Знамо – попрошайка и грабительница, а значится, место ей в тюрьме! В тюрьме, почтенный Горрац!

– Ты это… того… – стражник озадаченно поскреб пятерней затылок, высморкался в подол бюргерского платья и, решившись, направился к девочке.

Кларетта слишком поздно заметила опасность. Грязная лапа ухватила девушку за плечо. Яблоки посыпались на мостовую, раздалось оглушительное «Пчхи!», сизый дымок окутал эльфийку и…

В руках у стражника Горраца остались алая ленточка и яблоко.

– Это… того… – воин задумчиво надкусил плод, несколько раз, разбрасывая крошки белой мякоти, чавкнул и, сунув ленточку в кошель, направился прочь.

Высунувшийся наружу червяк презрительно фыркнул.

– Ну, вот, – гордо выпятив грудь, сообщил Фэт. – Что я вам говорил – готовенькие!

Кушегар, выворачивая мешок наизнанку, посмотрел на болото. Секундой позже подняла глаза Элви.

Оба разом раскрыли рты и тихо, про себя, выругались.

Когда бы еще довелось увидеть плавающих лапами кверху и безостановочно икающих василисков, если бы не Фэт с его волшебной кружкой?!

– Надо переплывать, – сказал рыцарь важно. После долгого стояния на краю трясины Фэт все же нашел в себе силы вытереть подарок Куры пучком травы и засунуть его в седельную сумку.

– В точку, – хмыкнул Кушегар. – Только как? Может, у тебя в мешке еще и дракон есть, раскладной?

– Почему раскладной?

– Потому что другой не влезет.

– Не-а, – поскреб затылок Фэт. – Я вот думал… плот связать, может? Поможешь же, да?

– А вот это идея! – одобрительно кивнул дворянин. Жаба, душившая его по поводу выполненного Фэтом плана о василисках и пиве, торопливо поскакала обратно в болото. – Пойдем. А ты, Элви, за вещами посмотри и на ящеров этих, огненных. Если что – заливай их пивом из фэтовой кружки!

Волшебница в ответ шутливо отдала честь Кушегару. Завсегдатай званых вечеров и банкетов тут же зарделся и пинками погнал рыцаря в чащу. К сожалению, он не сразу понял, что их небольшой отряд попал в заросли колючки.

Через полчаса шесть толстых стволов лежали, крепко-накрепко связанные отыскавшейся в сумке Кушегара веревкой.

А учитель и ученик выдирали из рук последние иголки.

– Ну, спускать? – спросил Фэт, когда барон еще раз осмотрел плот и дал добро.

– Ага, – немного отрешенно бросил дворянин, увлеченно рассматривая болото. – Если б было море пивом…

Но ни Фэт, ни волшебница уже не слышали увлеченно вещающего Кушегара. Они толкали плот в болото, что, как оказалось, совсем непросто.

– Эх, неучи, – сплюнул в траву дворянин. – То ли дело я в их годы…

Детство у Кушегара действительно было очень увлекательным и запоминающимся: в юношеские годы он не пропускал ни одной юбки. Отец еще всегда спрашивал: «А зачем тебе столько, если ты все равно ни одну не носишь?» и часто наказывал сына ремнем, чтобы больше думал о предстоящем крещении в рыцари.

«Ты, может, и на герб наш юбку засунешь? – порицал его строгий родитель. – А что? Дракон в юбке!» – и долго хохотал.