Огненный крест. Книга 2. Зов времени - Диана Гэблдон

– Ты!

Чернобородый из лагеря Хазбенда уставился на Роджера, и его лицо медленно налилось кровью. Роджер буквально чувствовал исходящую вонь страха и злобы.

Чернобородый схватил его за грудки и дернул к себе.

– Это все ты виноват! Ублюдок!

Связанный, Роджер не мог сопротивляться, но все равно попытался его оттолкнуть.

– Пусти, осел!

Именно в этот момент чернобородый заметил путы и от неожиданности действительно выпустил его из рук. Роджер потерял равновесие и завалился на бок, больно ободрав лицо о кору. Глаза чернобородого выпучились от удивления, а потом сузились от веселья.

– Клянусь папашей, да тебя повязали! Вот так удача! Кто тебя словил, дурень?

– Он мой. – Низкий голос с шотландским выговором возвестил о появлении Уильяма Бакли Маккензи. – Что значит «это все ты виноват»?

– Вот это! – Чернобородый махнул рукой на поле вокруг. Артиллерия уже смолкла, издалека доносились лишь одиночные ружейные выстрелы. – Утром явился в лагерь, спрашивал Эрмона Хазбенда, а потом увел его на пару слов. Не знаю, что он, черт возьми, наговорил, но Хазбенд пошел прямиком к лошади, велел нам всем возвращаться домой и уехал!

Чернобородый мрачно уставился на Роджера, а затем с размаху отвесил ему оплеуху.

– Что ты ему наговорил, зараза проклятая?!

Не дожидаясь ответа, он повернулся к Бакли, который с глубоким интересом наблюдал за ним и Роджером.

– Если бы Эрмон остался, мы бы выстояли! – разорялся чернобородый. – Но он уехал и просто выбил землю у нас из-под ног! Никто не знал, что делать, а когда мы очухались, Трион заявил, чтоб мы сдавались. Черта с два, конечно, вот только драться мы были все равно не готовы…

Он умолк, заметив взгляд Роджера и осознав, что тот видел его паническое бегство.

Стрельба прекратилась. Роджер медленно осознал, что битва не просто закончилась, – регуляторы ее безнадежно проиграли. То есть очень скоро здесь окажутся свои. Глаза еще слезились от оплеухи, однако Роджер моргнул и прямо посмотрел на чернобородого.

– Я сказал Хазбенду то же, что говорю и вам, – произнес он со всей значимостью, на которую был способен, лежа на земле связанным, как рождественский гусь. – Губернатор настроен серьезно. Он намерен подавить восстание и, судя по всему, уже это сделал. Если вам дорога ваша шкура, советую…

Чернобородый зарычал и, схватив Роджера за плечи, попытался разбить ему голову о дерево. Роджер, извиваясь, отпрянул, а затем рванул вперед и врезался лбом в нос чернобородого. Раздался хруст. Довольный, Роджер упал на локоть.

Ему еще не доводилось использовать этот прием, который назывался «поцелуй Глазго», но, кажется, получилось отлично. При падении Роджер повредил запястье, однако сейчас ему было на это плевать. Пусть только Бакли приблизится – получит то же самое.

Маккензи смотрел на него со смесью веселья и невольного уважения.

– Ох, какой ты одаренный! Предатель, соблазнитель чужих жен, хороший драчун – и все таланты в тебе одном уместились, да?

Чернобородый вскинул голову, давясь кровью из разбитого носа, но Роджер не обратил на него внимания, а следил за Бакли, прекрасно понимая, кого стоит опасаться.

– Человек, уверенный в своей жене, не станет волноваться, что ее соблазнит другой, – произнес он. – Я в своей уверен и в твоей не нуждаюсь, adamain[3].

Загорелый и раскрасневшийся из-за сражения Бакли и вовсе побагровел. Однако он держал себя в руках и слегка усмехался.

– А, так ты женат? Должно быть, твоя жена уродина, раз ты вокруг моей вьешься. Или она тебя из постели выгнала, потому что ты ее обслужить нормально не способен?

Впившаяся в запястья веревка напомнила Роджеру, что он не в том положении, чтобы обмениваться колкостями. Поэтому прикусил язык и проглотил слова, готовые с него сорваться.

– Хочешь оставить жену вдовой? – Он кивком указал в сторону, откуда доносились далекие голоса. – Битва закончилась, вы проиграли. Не знаю, намерены ли они брать пленников…

– Нескольких взяли, – перебил его Бакли.

Он нахмурился, раздумывая, как поступить. Выбор не такой уж богатый, подумал Роджер. Отпустить, бросить связанным, убить. Первые два вполне устраивали Роджера. Что касается третьего… ну, если бы Бакли хотел его смерти, уже убил бы.

– Лучше уходи, пока не поздно, – предложил Роджер. – Жена будет беспокоиться.

А вот Мораг он упомянул зря. Бакли резко помрачнел, но прежде чем успел что-то сказать, перед ними появилась его жена в сопровождении человека, который чуть ранее помогал Бакли вязать Роджера.

– Уилл! Ох, Уилли! Слава богу, ты жив! Ты не ранен?

Она была бледна и встревожена, а за ее шею, как обезьянка, цеплялся ребенок. Несмотря на свою ношу, Мораг протянула к мужу руку, чтобы убедиться в его невредимости.

– Не волнуйся, – грубо бросил Бакли, – я цел.

Однако он погладил ее по руке и неловко поцеловал в лоб.

– А что с этим будем делать, Бак? – Друг Бакли заинтересованно ткнул Роджера носком ботинка.

Мораг, заметив лежащего на земле Роджера, приглушенно вскрикнула и тут же зажала рот ладонью.

– Что ты натворил, Уилли? – воскликнула она. – Отпусти его, бога ради!

– Нет. Он мерзкий предатель. – Бакли мрачно сжал губы, недовольный, что жена обратила внимание на пленника.

– Нет, не может быть!

Крепко прижимая к себе сына, Мораг наклонилась к Роджеру. Разглядев его связанные руки, она ахнула и разгневанно повернулась к мужу:

– Уилли! Нельзя так обращаться с человеком, который спас твою жену и малыша!

«Господи, Мораг, хватит!» – подумал Роджер, заметив, как кулак ее мужа вдруг сжался. Бакли и без того был ревнивым ублюдком, а проигранная битва только разжигала его гнев.

– Убирайся, – приказал Бакли, выразив мысль Роджера менее галантным образом. – Здесь не место ни тебе, ни ребенку.

Чернобородый успел прийти в себя и маячил возле Бакли, прижимая руку к распухшему носу.

– Перерезать ему горло, и дело с концом. – Он для наглядности пнул Роджера по ребрам.

Мораг с яростным криком врезала чернобородому по голени.

– Оставь его в покое!

Чернобородый взвизгнул от неожиданности и отпрыгнул. Второй товарищ Бакли посчитал это крайне смешным, но тут же умолк, стоило Бакли кинуть на него злой взгляд.

Мораг уже стояла на коленях и пыталась одной рукой разрезать путы при помощи крошечного ножичка. Роджер очень ценил ее добрые намерения, однако искренне желал, чтобы она его не трогала. Очевидно, что душой Уильяма Бакли Маккензи овладел демон ревности, и теперь именно он сверлил Роджера яростным изумрудным взглядом.