Дареному мужу в зубы не смотрят - Маргарита Южина

– Ты хоть догадалась ее позвать? – насторожился преданный супруг.

– Да, она приедет в семь.

– И чего? – вытаращился на нее муж, а потом вдруг стал метаться по кухне. – Чего ты сидишь? Нет, ну чего сидеть-то?! Надо же что-то приготовить, в магазин сбегать. Она придет, а у нас тут… Марина! Шевелись! Тебе нужно все приготовить и к матери успеть!

– К матери… – растерянно пролепетала она и вдруг испуганно посмотрела на мужа. – Но как же я поеду? Я же… коньяк-то…

– И чего? – быком уставился на нее Артемий. – Чего коньяк? Ты выпила его всего каплю! Или… да сразу бы так и сказала, что никуда не уйдешь! На кой хрен надо было Жанну приглашать? За коньяк она зацепилась! А как я тут буду среди вас двоих?! Ты хочешь выставить нас с Жанной полными идиотами? Или ты будешь сидеть и тыкать нам в глаза свое горе?

Как же ее хлестнула его последняя фраза!

– Не буду, – тряхнула она головой. – Действительно, чего я там выпила? И чего ты расселся? Беги в магазин, я пока буду готовить ужин.

Муж улетел со скоростью пули. Маринка всхлипнула, когда за ним захлопнулась дверь.

Надо же – тыкать в глаза свое горе! То есть даже на горе она прав не имеет! Нельзя им портить праздник! А у нее, может быть… Нет, лучше про это не думать. Она смахнула слезинку и открыла холодильник. Ну вот, отправила мужа в магазин, а сама даже не сказала, что купить.

Она набрала номер телефона Артемия и продиктовала ему все, что необходимо. Тот был в предвкушении яркого праздника, сыпал шутками и даже чмокнул жену в трубку от избытка чувств.

– Надо же, – горько усмехнулась Марина. – И я могла лишить его этого счастья… Господи, сколько же лет он меня терпел!

К шести часам у нее все было готово.

– Вот, – стояла она в прихожей, уже одетая. – Мясо из духовки вытащишь, когда за стол сядете. И не забудь – там на спинках стульев полотенчики новые висят, предложи Жанке, чтобы платье не запачкала. Курить ей не разрешай, она после сигареты дура дурой становится.

– А ты завтра когда вернешься? – на всякий случай поинтересовался муж. – Ты особо не торопись.

– Не буду торопиться, – кивнула Марина и вышла.

Как же ей не хотелось снова появляться у матери! Приехать побитой собакой? Мама ведь обязательно спросит – побеседовала ли она с мужем, что решили. И что ей ответить? Сейчас Маринка вообще ничего говорить не могла.

Она повернула руль и направила машину к своему офису. Надя… Только с ней Маринка могла не только поболтать, но и помолчать. И переночевать у подруги запросто можно, даже не один день, Надя обрадуется. Правда, рабочий день уж закончился, но… Наденька никогда вовремя с работы не уходит. Всегда допоздна засиживается.

Чем ближе она подъезжала к центру города, тем плотнее становились пробки на дорогах. Но сегодня Маринка их совсем не замечала. Из динамиков лилась музыка, печальная, как, впрочем, и мысли Маринки. Она уже стала заворачивать в нужный проезд, когда дорогу ей преградил огромный джип. Маринка притормозила и стала ждать, когда ей освободят дорогу, а потом принялась объезжать препятствие. Пока она старалась обогнуть махину, дверца джипа открылась, и оттуда высунулась счастливая физиономия… Корнеева.

– Марина, здравствуйте! – радостно крикнул он. – Здорово, что я вас встретил! Поедемте за мной!

И он уверенно направился вперед. Она последовала за ним. Вообще-то у нее были другие планы, но… это же невежливо.

Джип Корнеева остановился возле кафе «Венское кружево». Однажды Марина здесь была, давно еще, с девчонками, когда в институте училась. Тогда «Кружево» поразило ее необычайным уютом, старинным интерьером и неплохой кухней. И теперь в зале мало что поменялось. Так же уютно, чистенько, белые скатерти и услужливые официанты.

– Зачем мы сюда пришли? – спросила она. Марина не готова была к выходу в ресторан или даже в кафе. – Вы что, не могли предупредить?

– Я и сам только что решил. Мне тут нравится, – широко улыбнулся Корнеев. – И потом… если бы я вас раньше пригласил, вы бы отказались. Садитесь, пожалуйста.

Пришлось сесть. Корнеев услужливо предложил Марине сделать заказ. Ей было все равно, поэтому он выбрал сам. У Марины было вовсе не ресторанное настроение, и, видимо, кавалер это заметил, потому что развлекал ее анекдотами и случаями из жизни. В общем, ухаживал, как мог.

– А вы знаете, у меня сегодня такой день! – откровенно делился он. – У меня… Такой документ подписали! И теперь я – все! Я теперь бог и царь! Сейчас у меня такой фронт работ открывается!

– Я рада за вас, – вежливо кивнула Марина.

– Не верится. Разве так радуются? Давайте вина на радостях выпьем!

Они выпили, потом Марина снова слушала про успехи нового знакомого, затем еще выпили… еще… Марина помнила, что уже Корнеев внимательно слушал ее, а она что-то говорила, говорила… Они танцевали… ну да, танцевали… потом Марина танцевала одна… салфеточкой размахивала, как платочком. А вот что произошло позднее, память никак не хотела подсказать.

Проснулась Марина Андреевна Беляева в светлой, чужой комнате, в незнакомой мужской рубашке, почему-то надетой наизнанку.

– О господи! – воскликнула она. – Где я? Рубашка какая-то…

В голове застучали тысячи молоточков.

– У-у… – поморщилась она. – Это ж я… Вот дура-то! Как же меня угораздило вчера? Где я?

Она подскочила к окну и увидела знакомый пейзаж. Родной мамин дом стоял рядом, буквально в нескольких метрах.

– У Корнеева, – прошептала Марина. – С ума сойти! Какой стыд! Как же его зовут? Корнеев!

Она выглянула из комнаты – лестница на первый этаж, на лестнице две собаки. Замечательно! А как же физиологические потребности? Вот она, к примеру… Да пить она хочет!

– Корнеев! – крикнула Марина.

Собаки заурчали, видимо, недовольны были подобным панибратством. Зато возле лестницы появился Лев Михайлович. С голым торсом, с полотенцем в руках, чисто выбрит – от него так и веяло свежестью и благоразумностью. Марина только представила свой видок, и лицо покрылось багрянцем.

– Корнеев! Это что такое? – от смущения грозно спросила она, тыча прямо себе в грудь. – Кто это сделал?

– Марина! Проснулась? С добрым утром. Ты о чем? – улыбнулся хозяин.

– Я про… я про это!

– Рубашка. А что случилось?

Маринка запыхтела паровозом:

– Я понимаю, что рубашка. Я не понимаю, как она на мне оказалась. Что это за вольности? Вы воспользовались моим… бедственным положением и…

– Марин, успокойся. Я, пардон, просто не понял, что у тебя положение бедственное… с радостью бы воспользовался. А так… ты попросила рубашку, чтобы не помять свои навороченные джинсы, я услужливо предоставил…

– Не… не лгите! – от досады топнула ножкой Маринка. – Где моя машина? Почему я здесь, а не у мамы? Вам трудно было довести девушку до соседнего участка? Вы чем тут занимались?